Когда на работе снятся сны о работе - это плохой признак, и Мамору уже убедился в этом. Одно дело - видения о прошедших сражениях, и другое - о делах мирского толка. Увидеть перед глазами собственные бегло-иероглифы, сводки данных, рецепты и заключения - та еще радость для любого врача, поскольку даже во сне он подвержен профдеформации: механический анализ информации и поиска ошибок либо корректировок. Конечно, за интерном не водилось необходимости все перепроверять - он это делал перед тем, как дать итоговый вариант записей, но дотошность - теперь уже неизбежный недостаток.
Проваливаясь в мутную черную воронку быстрого сна, Принц привычно приготовился увидеть знакомые записи, но, как ни странно, сегодня их не было. Вообще ничего похожего на привычную врачебную деятельность. Даже халата. Вернее, какую-то одежду на себе Эндимион ощущал, но, как это часто бывает во сне, не мог ее толком рассмотреть. Просто знал о ее наличии, и это уже неплохое начало. Гулять голышом, конечно, забавно, но эротическими видениями Принц не баловался, во всяком случае, в сюжетах о больнице.
А это была именно она, тут не обманешься, и привычные декорации. Только странные палаты - Мамору сразу даже не смог определить отделение, в котором очнулся. Палата как палата, на четверых, - только почему-то очень простая, и панелей вызова медсестер нет. Да и кровати обычные, без каких-либо технологических изысков. Одна пустовала, на второй лежал спеленутый по самое горло человек и, похоже, спал, на третьей очнулся сам Принц, а на последней ютился какой-то худосочный лысый парнишка крайне изможденного вида с бегающими глазками. Хотя, если присмотреться, "бегало" в нем абсолютно все: какой-то странный тремор то рук, то ног периодически (довольно часто, надо сказать, если считать по минутам) "навещал" его. В целом тщедушное создание сомнительного вида - но бывает и хуже. Неврология?
Ко всему прочему, парень еще и заикался, что делало процесс коммуникации чуть более долгим, чем надеялся Мамору. Впрочем, раздражения у него это не вызывало - он привык ко всему.
- П-п-прос-снулся? - прочирикал лысый, слегка подергивая руками в замысловатых жестах. - П-п-пора! Т-т-там! - он с опаской указал на открытую дверь, за которой уже слышалось оживленное движение и были видны изредка снующие туда-сюда белые халаты.
- А что там? - Мамору неспешно сел на кровати, разминая затекшее плечо и попутно отметив, что его форма размера этак на четыре больше, чем он сам. Как будто из двух сшили одну. Обуви он так и не нашел, сколько ни смотрел под кроватью. Каким это образом он в палате без тапочек? Закалка в стиле Порфирия Иванова или в кои-то веки меня во сне обокрали? - Какая это больница?
Глупый вопрос для сна, но с другой стороны - откуда там что-то умное?
- Уууу! - паренек снова сотворил какие-то немыслимые пассы руками в ответ и чуть покачался на кровати, вызвав легкое недоумение у Принца. Повторные расспросы успеха не принесли, зато в процессе Эндимион окончательно уверился в том, что его тапочки были красными. Еще один гениальный вывод для ночного видения, зато у сна теперь есть очевидная цель - найти оный парный предмет. Интересно, у кого он может быть?
Наклонившись еще разок, будто в последний раз проверяя наличие обуви под кроватью, Эндимион бегло осмотрел аналогичное пространство у своих соседей. Ничего. Сие открытие вызвало легкий приступ раздражения, и опустив босые стопы на прохладный пол, Мамору достаточно вежливо поблагодарил своего собеседника и прошествовал к выходу из палаты. Но покидать ее не спешил, замерев в дверном проеме и с интересом оглядывая окрестности.

Наблюдая за вереницей довольно странных больных, то ли поголовно страдающих синдромом Хантингтона, то ли с еще какими хореями неясной этиологии, Мамору все более и более укреплялся в мысли, что он здесь явно не по адресу. Ничего похожего на подобные отклонения у Принца отродясь не было. Тогда что он тут делает? И голыми ногами по прохладному полу как-то не слишком приятно передвигаться. Гигиена есть гигиена. Ладно, остается лишь верить, что красные тапочки без своего хозяина далеко не ушли. Хотя дались они, эти красные - может, лучше поискать другие?
Нет, с чужой ноги - еще хуже. Значит, будем искать свои.
Поставив себе именно такую цель, Эндимион бодро покинул, наконец, пределы своей палаты в поисках врача, который хоть немного прояснит положение, а заодно и даст наводку, куда подевалась злосчастная обувь, и непременно КРАСНАЯ, Селена ее забери, откуда такая зацикленность на этом цвете, пусть даже и во сне? Мамору искренне недоумевал, шурша босыми ступнями по линолеуму отделения и минуя пациентов и редких медсестер. Те бросали на него странные взгляды, но на все попытки заговорить они либо отмахивались, либо отвечали странно слащавой околесицей, более  подходящей к речам воспитательниц яслей и детсадов, нежели сотрудников медицинского учреждения. Довольно странно - но это же сон, верно? Пожав плечами своим мыслям, юноша двинулся наугад по коридору, вспоминая примерную планировку Токийского стационара. Место дежурного врача должно быть где-то...
Где-то впереди, примерно там, где замаячило что-то красное, а этот цвет сегодня имел совершенно ненормативную важность. Прекрасно понимая это, Принц ускорил шаг, пока не оказался едва ли не лицом к лицу с КРАСНЫМ. Красные волосы. Красные капли на халате. Красная кровь. Эта дама совершенно точно поможет отыскать тапочки, будь они неладны... но от навязчивой идеи во сне не так-то просто отделаться, и интерн уж смирился с этим, словно откуда-то изнутри самого себя наблюдая за ходом событий.
- Доброе утро, доктор, - бодро поздоровался Мамору, стараясь определить по необъятному костюму лекаря, к какому блоку он приписан. Получалась сущая несуразица, ибо список версий был до неприличия огромным. - У меня, кажется, потеря памяти или около того... а в каком отделении я нахожусь? И где, скажите на милость, моя обувь? У меня были красные тапочки... примерно как капли на вашем халате.
Земля моя Хранительница, о чем я говорю? По-моему, я или переутомился, или немного сошел с ума. Только этого не хватало для полного счастья. Но в остальном, кроме этой самой одежды, - Принц машинально переступил с ноги на ногу, - я рассуждаю вполне адекватно. А может, я вообще в санатории? Хотя не слишком похоже. - Но это не самое важное, меня больше интересует первый вопрос. И конкретное заболевание, которое меня сюда привело.

Кажется, врачи в этом сне еще более неопределившиеся, чем сам Принц. Во всяком случае, служитель Гиппократа проявила совсем не ту реакцию, какую интерн ожидал. Хотя чему удивляться - это сон, странно, что из этого заляпанного кровью облачения не выскочил какой-нибудь Годзилла. Или домкрат. Домкрат! А почему домкрат? Он же не может ходить. И вообще нужен для другого. Видения отдыхающего мозга - такие видения.
Тем не менее, интерн не терял веры в то, что он абсолютно нормален. Но под ноги смотреть побаивался - теперь ему казалось, что пол идет под ним волной, неловкое движение - и он утонет в смеси ламината с линолеумом. Неприятное ощущение, должно быть. Интересно, а больно ли это? Ламинат в этом случае опаснее - быстрее забьет дыхательные пути.
Эндимион резко одернул себя.
Какие дыхательные пути? Ты собрался тонуть В ПОЛУ?! Спокойно, спокойно. Я во сне, я ищу красные тапочки... о Селена.
- Меня зовут Мамору Чиба, - терпеливо пояснил девушке Принц. - Я не знаю, почему я оказался тут. Я абсолютно здоров, на мне нет ни ран, ни травм, и любопытно узнать, что... - пол снова пошел ходуном, правда, пока только под одной. Перенеся вес на другую стопу, как распоследняя цапля, Принц, тем не менее, пытался сохранить относительно нормальный вид и не показывать, что проваливается на соседний этаж. Получалось с трудом. Паузы в речи только мешали - в промежутках между словами юноша балансировал на постепенно проседающих под его ногами половицах. Больше похоже на грязевую лужу, если честно. - Что. Я здесь. Делаю, - старался Мамору донести свою мысль, пока до него не дошло, что он уже по пояс провалился куда-то вниз, и не просто висит между этажами, а самым натуральным образом тонет в болоте! Наплевав на какие-то потуги изобразить приличия, он с силой оперся руками о края еще более-менее крепкого ламината, чтобы вытащить себя назад. Неудача - пол раскрошился, как песочное печенье, и, что характерно, с таким же запахом. Принц даже был готов поклясться - во рту у него был точно такой же привкус! Только никак не получается вспомнить - когда это интерн от танцев на стремительно проваливающемся покрытии перешел к его дегустации?
А что еще печальнее - про красные тапочки он так и не успел спросить.
Напоследок пробулькав в пузырящийся линолеум что-то нечленораздельное, Эндимион все-таки успел ухватиться за ногу врача, которая смотрела, как он по самую макушку уходит в пол, и решительно потянул ее за собой. Где-то внизу слышался хруст рождественского печенья, а ноздри щекотал запах ванили, распаренной в чем-то горячем.

С другой стороны, нет ничего плохого в том, что вы печенье и бороздите бескрайние просторы глинтвейна. Отмокаете понемногу в ароматном напитке, стараетесь определить, какие там ингредиенты, и пытаетесь ловить остатки цитрусовых... Самое главное - не попасться под враждебный половник, иначе вас зачерпнут и отправят в стакан, а там и до безвременной кончины в чьем-то желудке недалеко.
Стоп!
Мамору забарахтался в воде, как он хотел верить, и крепко призадумался о том, почему на полном серьезе считает себя кондитерской продукцией. Да еще и не самой крепкой - то ли дело мармеладные мишки! Или, например, ириски - бессменный помощник любого стоматолога в деле избавления пациента от лишних зубов, а иногда и денег. Разнообразия ради, можно побыть и ложкой, главное - не раствориться! А жизнь печенья крайне коротка.
Попробовав напиток на вкус, Принц остался весьма доволен, и лишь спустя несколько минут активной дегустации до него вдруг дошло, что по всем канонам жанра он должен был захлебнуться глотков десять назад. Но многочисленные пузырьки, появлявшиеся, когда он открывал рот, говорили о том, что никакого дискомфорта с дыханием нет и в помине.
Хотите навеки стать ихтиандром рождественского напитка - добро пожаловать в  странные сны будущего Земного Короля, - насмешливо подумал юноша, приноровившись к плаванию. Попробовал принять сидячую позу. Как ни странно, получилось. Чудо-сон! А если встать? Неудача вновь обошла Эндимиона стороной, и он, воодушевившись этим открытием, принялся придирчиво рассматривать свои руки. От них пахло миндалем и почему-то шоколадной стружкой, но ни того, ни другого внешне не наблюдалось. Зато наблюдалась миловидная доктор, которую Принц не так давно утащил вместе с собой на это самое дно. И хотя он никак не мог разглядеть ее лица, но смутно подозревал, что именно она повинна в исчезновении его красных тапочек и прячет их. Где? В карманах шила 43-го размера не утаишь. В декольте? А оно вообще было? Может, Мамору вообще ошибся, и это даже не девушка, а, скажем, Рыбий Глаз в гриме? Необходимо срочно пальпировать субъект для определения истины, но так как интерн все же был очень воспитанным, то сначала решил завязать разговор - для вежливости. Однако это был сон, и диалог Принц построил в лучших традициях Фаины Раневской, курившей в гримерке в обнаженном виде:
- Вас не смущает то, что я стал крекером?
И, не дожидаясь ответа, подплыл к девушке поближе, отмечая, что та была завернута в халат, подозрительно напоминавший конфетную обертку.
- Хотя вы вообще ириска. Будем знакомы! Как вас зовут? И нет ли у вас моих красных тапочек?

- Крекер! - оскорбился Мамору, вспомнив о том, что он имеет легкий привкус миндаля, и сейчас лучше даже не думать, в каких именно местах. - Или пряник, хотя я не уверен в том, что... - он запнулся на середине фразы, не ожидав, что его прямо здесь и прямо сейчас пожелают попробовать. С другой стороны, почему нет? Как раз размок в глинтвейне, стал мягче и податливее, можно смело откусить кусочек, не боясь за свои зубки. Срочно, срочно проснуться и полистать сонники в интернете, что означает превращение в еду! Принц не верил во все эти антинаучные умозаключения вроде "грязная вода во сне - болезни и проблемы", поскольку грезы генерируются разумом на основе уже пережитого своим обладателем впечатления, а не предвидения будущего. Необычная точка зрения для обладателя настоящего магического дара воспринимать грядущее, но видения Мамору всегда касались только "нечеловеческой" стороны - защиты мира от бесконечных врагов. Ни яростной энергии атак, ни очищающего света, ни олицетворенного противника в этом "продуктовом" мареве не обнаружилось. Значит, к вещему сну это видение имеет отношение чуть менее, чем никакое. В самом деле - не считать же эту плотоядную ириску новой реинкарнацией Хаоса?
Может, и считать, судя по тому, как лихо она потянула Эндимиона в темнеющую глубину, и, наверное, дно стакана, в каковом обычно подают этот напиток, становилось ближе - температура несколько возросла. Стало теплее, но не так жарко, чтобы испытать неудобство. Разве только... не стал ли он слишком мягкотелым? Сложно привыкнуть к тому, что ты печенье.
Принц догнал свою компаньонку довольно быстро, предусмотрительно схватив ее за целлофан и аккуратно подтянул поближе, чтобы не порвать слабенькую обертку. Тапочек у нее пока не нашлось, и эту новость он встретил весьма сокрушенно. Так ищешь застежку - на спине, - а оказывается она впереди. Редко, но всегда и неожиданно. Интересно, а можно считать эту ириску чем-то вроде конфет с ликером?
- Видите ли, я уснул. Во всяком случае, на свежую голову такого не увидишь, - он покачал девушку в обертке по водной массе глинтвейна, проверяя, не с реальным ли кондитерским благолепием разговаривает. Горячий винный напиток удобно сглаживал грани конфетки, полируя их буквально до фарфоровой гладкости. - Думаю, чтобы проснуться, мне нужны эти тапочки или сделать что-то еще. Вроде "тысячи историй". Выпить глинтвейн и рассказать какую-то сказку. Не думаю, что нам нужна тысяча, но давайте я расскажу вам свою - а вы свою. Посмотрим, что получится?

Если вы просто печенье, вам повезло. Но если вы печенье, плавающее в глинтвейне, то вам одна судьба - неминуемо быть съеденным. Конечно, с причмокиваниями и довольным мычанием - "вкусно!", - однако тому, кто рискует стать памятью о вкусном десерте, это не принесет удовольствия. Окончательно окрекерившийся Принц впал на несколько секунд в состояние выбора - хорошо ли ему быть таким или все же лучше остаться имбирным человечком? Напомните, когда он успел в него превратиться?.. Ах да, это сообщила конфета, которая теперь нежится почти прозрачной оберткой в руках Мамору и согревает его душу из песочного теста своим задорным хихиканьем. Глазури, впрочем, Эндимион на себе не обнаружил, но со стороны должно быть виднее.
Я совершенно точно сошел с ума, - констатировал юноша печальный факт. Надеюсь, по пробуждении этого отклонения у меня не найдется, иначе я буду недееспособен как защитник Земли. Это если я выплыву из глинтвейна... корицы тут явно не хватает, - мимолетом подумал он, глотнув немного теплого напитка.
- Итак, сказка... - Принц ненадолго задумался, покопавшись в памяти, но на ум ему пришло совершенно не то, что он мог бы рассказать в приличном обществе на бодрствующую голову. Тем не менее, рассказ пошел сам собой. - В древние времена, когда люди еще не освоили всех трамвайных и троллейбусных линий... можете себе представить, как это было давно... - Эндимион аккуратно пошуршал оберткой ириски, устраивая ее так, чтобы было лучше держать и попутно отмечая размягченную плавность конфетной формы, скрытой под шуршащим целлофаном. Правда, не везде очертания были одинаковыми. - Рядом с людьми жили существа - белые, пушистые, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой, все добрые, все понимают - только говорить не умеют. А еще у людей был, естественно, царь, у него - дочь. И пришло ей время выходить замуж, - вдохновенно рассказывал Мамору, стараясь не уронить девушку-ириску, хотя обертка на ней уже начинала истончаться, совершенно отчетливо демонстрируя карамельные ребрышки. - Нашли жениха, приготовили свадьбу. Позвали всех людей, позвали всех белых и пушистых существ... но кое-кого пригласить забыли, - в самом деле, довольно обидное явление.
Мамору немного подумал и уселся по-турецки - так было удобнее держать ириску. Поболтав немного рукой в глинтвейне и разогнав пузырьки над почти прозрачным слоем фольги на ириске, Эндимион совершенно случайно этим движение напитка кусочек обертки, отметив попутно, что она уже в который раз сменила материал: то целлофан, то бумага, то фольга, а на вкус это оказалось и вовсе чем-то сладким. Кажется, это и была глазурь. Но время продолжать.
- Дело в том, что у людей был колдун, его звали Ых. Он жил очень далеко, его лет триста уже никто не видел, и большинство гостей, как и сам царь, полагали, что колдун давно умер. Разумеется, его и не позвали; надо сказать, Ых очень обиделся. И вот бежит одно существо - белое, пушистое, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой, нарядное, в колокольчиках, ленточках... На свадьбу опаздывает. Пробегает мимо домика колдуга, а тут - гром, молния, и слышно проклятье: "Кто поцелует принцессу в день ее свадьбы, тот рассыплется на сотню тысяч мерзких существ"!
Последняя фраза оказалась довольно громкой, и даже Мамору вздрогнул от звука собственного голоса, булькающего глинтвейном. Кажется, девушку-конфету это тоже напугало, и Принц ободряюще ей подмигнул.
- Бросился маленький гость во дворец, а там самое интересное начинается - поцелуй жениха и невесты! Вбегает наш белый и пушистый друг в общий зал и что было сил - втискивается между новобрачными. Невеста малыша аккуратно ножкой отодвинула, мол, отойди. Вновь пробует поцеловаться с мужем, да где там! Вновь белый и пушистый встревает - нет, нельзя, никак нельзя! - а сказать-то и не может. Уже и свидетели оттаскивают нашего защитника, а он вырывается и в последнем безумном прыжке подпрыгивает да ка-а-а-ак лизнет невесту в нос! - продолжал Мамору, проделав тоже самое с ириской. Хм. Даже не ломает зубы.
- Случилось все, как и предсказано: гром, молния, и наш юный друг рассыпался на сотню тысяч мерзких существ - тараканов. - Печальная участь, что ни говори. - Прошли века. Белые пушистые существа - как, собственно, все белое, пушистое и доброе - в процессе эволюции вымерли. Тараканы же до сих пор живут вместе с людьми. А в темных чарах был один постскриптум: "Тот, над кем совершится это проклятие, сможет стать самим собой, если его тоже кто-то поцелует". Так вот: если хотите себе друга - белого, пушистого, мордочка остренькая, хвостик с кисточкой, - наберитесь терпения. Поцелуйте сто тысяч тараканов и, может быть, свершится чудо. А может быть, у вас просто помутится сознание и вам хотя бы покажется, что у вас есть такой друг, - засмеялся Принц.

Если здесь где-то и находилась кнопка выключения сна и возвращения в уютный привычный мир квартиры, то эта самая кнопка сгинула вместе с красными тапочками. А ведь их на самом деле могло и не быть. Как, спросите вы? А вот так, легко и непринужденно. Вполне вероятно, что "тапочки" - лишь метафора, а на самом деле требовалось всего лишь найти красную кнопку. Похожую на ту, какой запускаются ракеты. Или красный ядерный чемоданчик. Или красный Генератор Эдемских Кущ Компактный, хотя с чего вдруг Принцу вспомнилась нашумевшая игра о постапокалиптическом мире, остается только догадываться. И еще верить, что он превратился в разбухший от глинтвейна круассан не просто так, точнее, это не вещий сон. Если хоть одна деталь из этого странного видения сбудется... самый легкий итог - разрыв грядущей свадьбы. Ни одна нормальная женщина за ожившую булку замуж не выйдет!
Или постойте - это же все-таки был крекер? Печенье?
"Согласны ли вы, Усаги Цукино, взять в мужья Песочного Человечка и жевать его в горе и в радости, в глинтвейне и с молоком...".
От этой картины Мамору даже во сне потряс головой, сгоняя наваждение, и с трудом собрал первые фразы ответной сказки в общее целое. Но собственная фигура в виде крекера во фраке еще долго не выходила у него из головы, попутно соединившись со страхом: а если при фразе "теперь вы можете поцеловать невесту" эта самая невеста откусит ему что-нибудь? Он же печенье! Самое натуральное, а зная пристрастие Бусинки к сладостям, Принц не переживет даже брачную ночь. Невеста овдовеет еще до рассвета, по Эндимиону можно будет уже утром публиковать некролог, а ученые всего мира будут биться над проблемой: можно ли считать каннибализмом съедение собственного мужа при условии, что он стал кондитерским изделием?
- Тяжесть. Грехов, - машинально повторил вслед за девушкой Принц, думая совершенно не о том и временно потеряв контроль над речью в принципе. Еще один побочный эффект сна - так где же та красная кнопка, которая заставит его очнуться? А если его сейчас съедят прямо здесь? И встрепенулся: - Минутку! - ириска оказалась нетяжелой, но ее положение недвусмысленно намекало на некоторые действия отнюдь не кулинарного характера. Какие странные сны видит Мамору сегодня. Что думает по этому поводу Фрейд, лучше не задумываться, хотя у мсье Зигмунда почти на все вопросы ответ один. Второй, за редким исключением, - "иногда сигара - это просто сигара".
- Пожирательница сердец. Кхм, ну допустим, но не хотите же вы сказать, что... Аааа!
Бульканье вышло громким и весьма натуральным, поскольку конфеты конфетами, а размягченное глинтвейном тесто - это вам не крепкая ириска. Ее-то даже подогретым вином не взять, и Принц очутился в весьма неловком положении. Либо его съедают, либо он растворяется. Перспективы, откровенно скажем, не ахти. А так как лучшая защита - нападение, то возмущенное творящимся беспределом печенье Принца смело отправилось в атаку.
- Чем это вас так привлекло мое сердце? - воскликнул Мамору, призывая в помощь силы песочного теста и обрушивая всю их мощь на остатки обертки. Да-да, у него еще оставалась возможность накрошить туда мелких, но очень въедливых фрагментов, которые только ускорят победу. Какая конфета захочет быть облепленной крошками? То-то же. - Извините, оно мне все-таки нужнее. И я давно хотел проверить, не развалюсь ли я на сотню маленьких мерзких существ. По-моему, пора.
Ириска на вкус оказалась довольно терпкой - примешался глинтвейн, но, побулькав ладонью около ее лица и отогнав волну надоедливой жидкости, Эндимион тщательно продолжил проверку описанного выше проклятия и заодно отвлек пленную конфету от попыток выцарапать горячее песочное сердце. А поскольку превращаться в сотню тараканов он не спешил, значит, можно изучить скульптурные особенности местных ирисок. В частности, у этой нашлись очень гладкие ножки...

От возмущения Мамору едва не покрылся джемом.
Сама эта мысль четко просигнализировала песочным извилинам Земного Принца, что он окончательно и бесповоротно сошел с ума, и прямо сейчас обстоятельно докажет вконец обнаглевшей конфете, что во-первых, крекеру намного лучше быть целым, а во-вторых, язык песочного человечка гораздо лучше чувствует себя на своем законном месте. Но от компании ирисок совсем не отказывается, заметьте! Хотя, кстати, джема можно и добавить. Впрочем, тут достаточно глинтвейна, а карамельное тельце уже достаточно размякло, чтобы Мамору прилип к нему всеми своими крошками и теперь, даже при желании проснуться или просто прийти в себя в реальности, не мог этого сделать.
Также, помимо прочего, возникла дилемма. Считается ли изменой поглощение чужой конфеты, находясь в состоянии печенья?
Если нет, то насколько это отягчающее обстоятельство? С учетом того, что сам Принц несет потери в стройных рядах своих крошек, отдав ириске одну из лучших частей себя, какую та не преминула откусить? Достаточное ли основание для пресветлой паладинской печенечной кары? Сколько вопросов...
Мамору стало немного стыдно, что он думает подобную чушь, и он постарался облапить ириску всем своим крекерным телом, чтобы хитрая сладость не сумела так просто вывернуться из его песочных объятий. Так как фольга уже больше не грозила испортить веселье, то первое, что обнаружили хитрые зубы Эндимиона, были... ребрышки на ириске. Точнее, пара объемных округлых линий. Странно, что эта часть конфеты, оказывается, замкнутая и слегка напоминает пирамидку. А на вкус - как крем со взбитыми сливками, Только вот верхушка почему-то никак не желает исчезать. Как ни бился Принц, но справиться с хитрым кончиком сливочной возвышенности ему ну никак не удавалось. Принц подтянул ириску поближе, погладил по мягкой разогретой глинтвейном спинке, даже попробовал поиграть со второй "пирамидкой"... но и там его ждал сюрприз. Вкусно, сладко и крепко - но совершенно никак не победимо. От наглости Земного Принца сливки превращались в безе, которое придется только грызть, и Мамору еще пока до конца не определился, собирается ли он съесть свою гостью окончательно или... А еще было чуть-чуть волнисто - когда под языком двигалась кожа и прощупывались тонкие-тонкие уплотнения-полоски. С интересом исследовав конфетные формы пальцами-крекерами и губами-печеньями, Принц пришел к выводу: однозначно, ради таких податливых впадинок стоит перестать бояться стоматолога.
Кстати, теперь можно спокойно курсировать в глинтвейне сидя, удобно расположив конфетку между коленей. Быть может, даже несколько раз.