Когда-то я тоже был нотой и в сердце жил у кого-то.
Больше всего на свете я ненавижу пение японских цикад.
Пока живешь в Токио, не замечаешь их стрекочущее клацание. Когда ботинки коснутся трапа самолета, можно оглохнуть от тишины чужих аэропортов. Человекошум статичен и везде одинаков (в таких местах). Но только японские насекомые умеют прогрызать барабанные перепонки, издавая этот звук. Я страшно чесался, когда моя командировка в Бейрут завершилась. От этого цокота даже кожа ходит ходуном с непривычки. Сотни маленьких клекочущих орешков под волосяными луковицами. Брр. Но привык снова быстро. Все привыкают. И сейчас я слышу их мельком. Они почти незаметны и не отвлекают меня от основной задачи.
Тестирование дальности молний. Я всерьез озабочен этим вопросом - как далеко она уйдет от меня, оставаясь послушной? Два раза уже сорвалась на непроектной дальности - систему не удалось пока установить. Расстояние разное. Блуждающие огни часто живут на кладбищах, а мои огни носят кладбище в себе. Пара-тройка сотен тысяч ампер. Столько же или больше - гигаватт. Лакомый кусочек для самоубийц. Зачем делают шрамирование? Не понимаю. Знаки тока - вот красота природы на теле отдельно взятого дурака.
..и я отсидел себе ногу.
Токийские улицы темны в такое время, и это хорошо - в чем-то. Меня не видно - я скрываюсь в кабинке на детской горке. Высокая и даже не продувается. К тому же из нее хорошо наблюдать за окрестными улицами.. ааа, что это? Мне колет руку, ощутимо, и в маленький бинокль видна белоголовая фигура. Нет, это шарф. Нет, голова. Кстати, шарф - это хорошо, почему мы не носим такие, док?
Потому что я забуду его снять. Испортить ткань реактивами - это позорная неудача для школьника. Не для меня.
Но злодей должен быть запоминающимся!
..судя по тому, как он вздыхает, сейчас мне прочтут лекцию. А молния все пляшет вокруг человека. У Соичи странное чувство юмора. Но его мысли говорят со мной:
- Чтобы устрашить кого-то, нужно выполнить три условия.
- Зря я спросил..
- Первое. Чудовище не умеет разговаривать. Поэтому заткнись. Второе - чудовище должно быть неузнаваемым. Поэтому никаких шарфов. И третье - если чудовище может умереть, то затея бессмысленна. Ты меня понял?
С ним же невозможно разговаривать! Какие странные познания у моего тела о конспирации. Твою белую голову знает весь Токио Дайгаку и научное сообщество. Ты же у них самый молодой старик. Или во сколько еще в людским меркам приходит седина?.. Да, смотри-ка, ему понравилась молния!
..и еще я понял, что парики я тоже ненавижу. Эта черноволосая голова поверх моей собственной адски давит в затылок. Зато с темно-синим костюмом - ничего не видно. А рубашка.. темно-фиолетовая. Ни черта не разглядеть.
Как интересно. При управлении молнией на таком расстоянии (а мы внизу улицы, в темноте) заметны проседания в тайминге. Задержка чуть меньше секунды - мы с Томо считаем вместе. Втроем - он, я и техника у него под рукавом, закатанным до локтя. Свободный рукав пиджака болтается, чтобы не мешать, пока Соичи оперирует второй рукой - чтобы точнее управлять шаром и не пялиться в одну точку на нем.
Молния описывает медленную вертикальную спираль перед человеком с белым шарфом, чуть-чуть отступая от него с каждым движением-петлей. Останавливается - ждет, пока ее догонят, и нетерпеливо дрожит в воздухе, пока человек наблюдает за ней.
Мы поймали рыбку на живца, а, док?
Шаровая молния продолжает манить одинокого ночного гуляку, на этот раз, немного размяв кулак, Томо шевелит ладонью, как будто взвешивает в ладони теннисный мяч. "Светлячок" на тысячи вольт увеличивается в размере до почти арбуза.. да, перекусить не помешает. Потом. Соичи аккуратно и беззвучно сползает с лестницы в глубокую черную темень позади, стараясь не терять молнию из виду.
..пойдем со мной, тут совсем недалеко..
Молния описывает завитки как на бантах. Я знаю, что он плел косы своей дочери. Но шаг за шагом светящийся шар заманивает человека ближе и ближе к темному проулку. И мы подождем. Топ-топ. Тук-тук. Топ-тук. Шаг - зонт. Скоро..

Отредактировано Dr. Tomoe (2016-02-03 17:20:22)

Летучим фосфором валы нам освещают окна дома.
Я вижу молнии из мглы и - морок мраморного грома.
Странно, что я не умею вызывать дождь. Маленькое грозовое облачко, тут, там, дождь из кислоты и камнепад из лягушек. Сборище штампов о конце света - вдруг они станут доступны позже.
А какую форму может принять мое оружие?
Оголенная по локоть рука принимает холод металла. Прохладно. Я растираю ее другой ладонью и тем временем отвлекаюсь, а молния зависает в пути без моего внимания. И он о ней подзабыл, чего-то ждет. Соичи, ты премерзкий тип! Вдуг у него тут свидание. В час ночи, да. Или это тихий шизофреник вроде тебя.. хорошо, хорошо, громкий, да, я понял, можешь так не орать.
В темноте плохо видно, но наш маленький опытный образец сидит недалеко от меня. Совсем недалеко - шагах в пятидесяти. Пока он отвлечен чем-то, можно оценить параметры. Белый мужчина, до 30 лет, физически развит, без видимых физических дефектов (невидимые? дцп исключаем, травмы позвоночника возможны в пассиве, рентген? сделать). Передвигается уверенно - трезв или алкоголь в пределах минимума, не влияющего на поведение. Следов опьянения наркотического не заметно - осмотреть поближе? Без проблем со зрением - будет отлично. Либо отклонение в пределах нормы. Черт, затекла рука.. молния дергается нервно и нетерпеливо. Так какую форму ты можешь принимать?
А если ее задаю я?
Что-то хорошее у меня было раньше по лепке. Пластилин, глина, тесто, электричество. Сколько у вас общего? Округлый шар сжимается в размере, когда мои пальцы впиваются в ладонь. Из молнии ползут мелкие лучики - я медленно раскрываю руку веером. Лучики ползут, ползут в стороны, как иглы на кожуре каштана - один, другой, третий. С толстенькими тупыми краями. Слабеет, слабеет, - я бесшумно скрежещу зубами, так, что гудит даже в черепе. Все меньше, меньше.. нет, остановилось. Теперь на него смотрит маленькое искрящее синим солнце. Круглый шарик с ответвлениями-спицами. Да, спицы. Длинные, утончаются к концу. В другой раз я попробую сделать что-то сложное. Звезду, силуэт, человека. Или слово. Фразу! Нет, не подойдет. Придется разрывать контур молнии, а он должен быть непрерывным. Столько сразу я не смогу удержать, я с трудом справляюсь с одной. Распределение тока между сетью и шаром нестабильно. А есть ведь еще Нова, она жрет меня постоянно. Мысль о том, чтобы заменить кое-какие части тела на механические, посещает меня часто - все чаще теперь. Переизбыток тока иногда дает сбои - иногда мои пальцы работают слишком быстро, и я делаю больше надрезов скальпелем, чем нужно. Они точны, но излишни. Мозг не успевает обрабатывать сигналы. Идеи о в слияния машины и человека имеют под собой основу - ускоренное тело погибнет, будучи слабым в уязвимых узлах. Мышцы могут расти до определенного витка. Их крепость и прочность тоже конечна.
БА!?
От луча дернулась не только кошка - я тоже. Я совсем забыл о ней, пока лепил свое светило на расстоянии. Солнышко дернулось и рассыпалось на точки и пятна, искристый фейерверк. Отвлекся, рассредоточился.. гм, нужно больше внимания, больше.. ладно. Теперь мы знаем другое - это не человек. Такой же, как я? Я чувствую - нет. Вот они, вот они, совсем рядом, эти маленькие фиолетовые осколки, мои, мои..
Удар Новой ему в спину был быстрым и резким, а когда тело обмякает и валится на лавочку, хватаю его за шиворот и присматриваюсь лучше. Молодой. Меньше 30. Хорошо! Пошевелил его немного, нагнул голову и раздвинул веки - тишина. Отматываю шарф, кладу на лавку, следом - тело и подхожу с другой стороны. Вот они, вот они, вот же, совсем мои, передо мной!
Сколько же на тебе одежды. Я даже пуговицы на его рубашке порвал, пока рылся в ней! Вот оно..  за грудной клеткой, я даже вижу свечение.. Мутное, слабое, но оно там! Там! Под ладонью бьется сердце, за сердцем дрожат осколки, на шее прощупывается пульс. Он еще живой. Скоро придет в себя.
Наспех запахиваю рубашку, что там еще из верхней одежды, и тянусь в карман. От укола он проспит пару часов. Dum spiro, spero, малыш.

Костюм, кстати, у него хороший. Дорогой. Значит, не бедствует. Шарф. Зонт-трость. Важная шишка попалась мне сегодня. Опасно убивать, и я медлю, пока пузырьки воздуха выгоняются поршнем из шприца. Капля, еще капля. Постучал по колбе, поднимая наверх утаившийся пузырек, вытащил и его. Идеальный раствор. Анестезии хватит и местной, уродовать его я не стану. Уйдет на двух ногах. А может, потребовать выкуп?
Я еще не решил, стою над укрытым хирургической простыней телом и снова смотрю ему в лоб. Что это? Что это за символ? Что он значит? Надавил на него - через перчатку, конечно, не то, но все же - это как родимое пятно. С уплотнением. Ничего не понимаю. Из него выходил свет. Это не имплант. Это не железа. Это не шрам. И не след. Не ожог и не след пересаженной кожи. Форма - четкий полумесяц. Перевернутый. Посреди зеленых салфеток, какими закрыто его лицо, знак выглядит четким угрожающим знаком. Метка. Клеймение каторжника? Отрицательно.
Эй, а не связать ли его?
Хорошая мысль.
От наркоза он отойдет самое большее минут через десять, и надо спешить. Я давно не пользовался фиксаторами, но все еще помню, как правильно тянуть ремни. Там металлическая сетка внутри, человеку такие не порвать. Только раздерет руки, как наручники. Методично тяну петли, пока не щелкнет замок. Готово.
Грамотно зафиксированный пациент в анестезии не нуждается!
Смерть от болевого шока нежелательна. Он в моем доме. Может кричать. Звук не пройдет, но если он попытается сбежать?
Куда, ты же его привязал.
Я не уверен в том, что это поможет надолго. Вспомни луч. И его кормят осколки. Мне интересно, смогу ли я вырезать их из него? Или они существуют не как тело. Как плоскость? Измерение? Фрагмент другой реальности? Физика имеет ряд белых пятен в таких областях. Если его материализует гибель тела? Это что-то вроде привязки? Тогда если мы умрем, наши осколки тоже уйдут! Надо проверить. Обязательно проверить. Томо, пора!
Да-да.
Мы склоняемся над белой головой, упакованной в защитную пленку и салфетки, чтобы не брызгала кровь и не оставалось следов. Укол под кожу. Шприц и игла -  в сторону, отсчитываем секунды. Шестьдесят. Время.
Скальпель делает ровный разрез на коже, задевая центр полумесяца. Тонкий, идеально прямой и ровный след. Раздвигает кожу, ставит расширитель. Надвигаем сверху микроскоп и лампу - что там? С минуту Соичи вдумчиво изучает увиденное - ничего. Под кожей нет ничего, можно просчитать каждый слой - ничего. Стандартные слои клеток для обычного человека. Мышцы, нервная ткань - ничего. Ничего лишнего. Клетки того сегмента, где полумесяц, идентичны собратьям без оного. Томо медленно убирает голову от микроскопа и снова смотрит сам. Снимает очки и вновь вглядывается в след. Ничего.
Что это такое? Вопрос неясен. Но клеточную пробу он все-таки взял. Со всех слоев. Заодно посмотрим по ДНК, что это за фрукт. Есть ли еще смысл брать за него выкуп? Деньги мне не нужны. Мне нужна информация. Это маг, без сомнения. Или монстр. Человек-монстр с осколками. Тот янтарный мальчик говорил про это. Но передо мной человек. Какой же это монстр? Он еще не проснулся? Как мои даймоны до обработки? Тогда как это случается? Я могу спровоцировать это и наблюдать клинический случай? Снова дрожит наэлектризованная рука, и я вовремя убираю скальпель, иначе надрезов станет больше и совсем рядом. Но я сделаю другое. Чипы-импланты у меня еще остаются, и один такой я, пожалуй, оставлю в нем. Я узнаю о тебе все, малыш. А потом приду - когда ты не ждешь меня. Поздно ночью или рано утром. Наедайся осколков, набирайся сил. А потом я заберу все. Ты мой живой контейнер для бенто Хаоса. Я обязательно приду к тебе - скорее, чем ты думаешь.
Умрешь ли ты? Мы посмотрим.
Я осторожно двигаюсь скальпелем выше по лбу, продлевая разрез. Пинцет - и чип уже там. Осталось только аккуратно зашить. У меня мало времени, несколько минут. И он очнется. Но самое главное уже будет сделано.

Отредактировано Dr. Tomoe (2016-02-04 22:00:53)

Mind's eye. Око разума. Око змеи?
Этот полумесяц издевается надо мной с каждым стежком. Почему он так смотрит? Нет, не то. Кто из них смотрит на меня? Он придет в себя через пару минут, над ним потолок должен ходить юлой, заведенный, неровными кругами. Я как на защите дипломной работы. Практическая часть. Множество глаз. Сухая бумага, вдавленная в нее краска букв, чертежи и схемы, в которых смысла много меньше, чем стандартов. Отступ тут, пробел там, растянуть по ширине, шрифт, колонтитул, номер в центре листа, краткое содержание. Чужие руки перебирают, пересчитывают, оценивают, передают другим. Чьи-то очки над текстом. Стук карандаша по строчке понравившегося предложения. Шуршащий и в то же время громкий как набат - что скажут? Как спросят? С какой стороны ждать подвоха? Так ли хорошая твоя работа? Что ты упустил в последние бессонные ночи, перечитывая ее в сотый раз? Вдруг всё - вздор? Обман? Заблуждение? Неподготовленность?
Вердикт скрыт за глухими ударами грифеля. Тук. Тук. Скрип ногтя под фразой. Бумага все стерпит.
Aut Caesar, aut nihil. Я слишком горд чтобы проигрывать.
Он видит меня.
Мне не нужно смотреть на иглу, шов и руки, чтобы делать свою работу. Я бы сделал это вслепую, без лампы, ориентируясь только по подушечкам пальцев и тому, как они чувствуют стежки. Сейчас это очень помогает. Полумесяц - темный перевернутый полумесяц, который разговаривает со мной. Кроме него и яркого пятна света над головой я ничего не замечаю. Не отвести взгляд. Не отвернуться. Я помню, кто носил такой же. Раз, два, три - нет, их было больше. Наверняка я успел узнать не всех. Ведьмы 5-4-3-2-1-0, ушла даже Каоринайт. Герматоид.. кстати, у него сегодня прекрасный голос. Он говорит интересные вещи. Правильные.
Томо, ты окончательно спятил? Я молчу!!
В самом деле? Как думаешь, этот малыш - тоже воин?
Только если отбракованный, - получилось грубо и ворчливо. Вернее, я так подумал. Потому что сказал я совершенно другое, и эхо моего голоса в голове Соичи совсем не похоже на.. эхо МОЕГО голоса в голове Соичи.
Он продолжает шить, моргая раз в минуту или реже. Все его внимание приковано к этому полумесяцу. Почему он такой? Сколько подвидов сенши на этой планете? Тот янтарный огненный мальчик не носил его - но был связан с ними. Аммут - не имела его, но она - одна из таких. Таких, да не совсем. Так кто они? Почему их число растет?
В природе у каждого существа - свой естественный враг. Vivere, mi Lucili, militare est. Томо - один из таких, но его одного мало. Игла замирает прямо перед следующим стежком. Мы только сейчас замечаем, что он говорит.
Говорит?..
Соичи неспособен осознать это, и я с трудом заставляю его моргнуть. Четко слышу чужой голос в нашей общей голове, и губы человека шевелятся в такт сказанному. Рука неожиданно становится тяжела, и новый стежок оказывается вымученным. Но безупречно точным - как и остальные. Снова идет кровь. Мальчику придется поставить пару кубиков гемостатика, опять. Плохо со сворачиваемостью. Гемофилия - царская болезнь. Издевка природы над всесильным человеком.. нет, все не так плохо. Раствор действует быстро. И нам осталось чуть-чуть. Качество работы не изменилось, но каждое действие дается надрывно, через силу, через сопротивление, на одной воле и необходимости закончить. Довести дело до конца. Лень - это слабость дурака. Мы больше не можем себе этого позволить, чувствуешь, как жарко клокочет в висках? Вспомни, как взорвался генератор в лаборатории. Как пламя лизало твое перекрученное тело. Мы умирали, а она говорила. Как много она говорила.. Сейлор.. Мун.
Усилием, которое пришлось подавить при последнем движении иглы, можно было бы убить буйвола. С издевательским лязгом инструмент летит в лоток, салфетки - в ведро. Томо медленно стягивает хирургическую простыню и складывает ее на краю лежака. Но он все еще смотрит в одну точку - в этот жуткий полумесяц. Мне теперь тоже кажется, что там есть кто-то. Сродни мне, например. Он управляет этим мальчиком и подсказывает ему - как я подсказываю Соичи. И, в сущности, не так уж неправ. Только откуда там взялся луч? Мы не нашли ничего похожего на магию. Обычная кожа, обычные клетки, все обычное. Значит ли это, что он таким родился? И ему не надо скрывать свое обличье превращением?..
Слишком много всего навалилось сегодня, и Томо устал. Воспоминания о прошлом всегда приносят ему неприятности. Он не умеет контролировать их - и они всякий раз так ярки, будто произошли только что. Соичи поеживается - будто огонь лижет ему пятки, игриво цепляется за руки, карабкается по заляпанному кровью халату и путается в волосах, целуя кожу ожогами и плюя в опаленные ресницы. Нет, самый страшный удар нанесла не только она. Но из-за нее не стало лаборатории. не стало трудов всей жизни, которые придется долго восстанавливать. Не стало нас, не стало тех лет, что мы провели там, за гранью. И она должна ответить за это. Она ответит за это. По одному страданию за каждую потерю. Все честно. Список претензий у нас очень длинный, если она "кончится", умрет раньше - долги отдадут другие. С процентами. Мы - очень, очень злобный кредитор и не менее страшный сборщик податей. Как бы она предпочла умереть? На каком этапе она начнет просить об этом? Наверное, это стоит обсудить и обдумать. Не один раз, не один день. Мы построим для нее лучшую ловушку из всех возможных. Вырвем с корнем этот лунный сорняк из истории.
"Ваша жизнь больше не допущена к продлению на этой земле. Что? Сроки исправления? Вчера".
Томо пододвигает стул к лежаку и устало опускается на удобное сиденье. Наконец, он закрывает пересохшие глаза и трет переносицу. Его голос прекратился, но я перебираю его интонации в своей голове, раскладываю на нотки и созвучия и складываю из них свою мелодию. Как ни крути, получается реквием. Наконец, Соичи открывает глаза. В конце концов, это не так уж трудно - слушать. Но полумесяц отпечатался в глазу как темная точка со светящимся ореолом. Маленькое затмение. Так бывает, если смотреть на солнце - пятно долго не пропадает.
- Что же ты такое? - голос его звучит неожиданно твердо. Но интонации резонируют с теми, какие дрожали в воздухе, срываясь с чужих губ. - Ты не уйдешь от меня. Никто не уходит, малыш. Никто и никогда не уходит просто так, - он улыбается. Снова так, что нормальному человеку захочется удрать подальше, сверкая налакированными ботинками. Или стоптанными кедами - их тут любят в последнее время. Странная обувь. Или стуча каблуками. Или топая тяжелыми ботинками. - Поэтому я тебя отпущу, - он тянется к фиксатору ремня и едва не ломает его, открывая. Одни путы грузно валятся рядом с ногой, одетой в дорогие брюки, соскальзывают с лежака и болтаются около него. Осталась вторая рука. Но прежде чем мы уберем второй...
- Что ты такое?

..не спеши, посиди на траве, под которой
Скоро будешь лежать, никуда не спеша.
Не стоит часто обращаться к памяти. Нет в ней ничего хорошего. Познания - только десятая доля, остальное, что было угодно забыть навсегда, все еще держится за свои ниточки. Марионетка, которая перепуталась в частях самой себя и пальцах оператора. Почему после смерти не начинается чистый лист? Да, я с удовольствием начал бы все опять. Мои мозги слишком хороши, чтобы не суметь наверстать забытое. Возродись собакой, станет хуже. Но кабельное телевидение в моей голове упорно крутит картинку высокой четкости о пламени в школе "Бесконечность" несколько лет назад. К чужим смертям я не испытываю уважения. Зато к своей..
Если бы я вернулся на пять лет назад, если бы, если бы..
Нет, ни черта бы не изменилось в прошлые годы. Вернулся бы все тот же остолоп. Наломал ровно таких же дров. Ты не отматываешь пленку назад, ты перескакиваешь вперед, уже таким, какой есть. И никаких тебе чистых листов.
Никуда не годятся эти ваши законы кармы.
В голове веет светлый туман, но я слышу свою жертву поразительно четко. Как если бы он говорил со мной - там, позади моих мыслей и воспоминаний. Наша жизнь - на стекле нанесённый рисунок, неподвижно застывший внутри фонаря. Я смотрю на беловолосого юношу через пальцы, подпирающие висок. Как просто он излагает. Наконец-то я слышу что-то понятное и не требующее отсчета до ударов. Со мной редко говорят так.
- Мне не с кем беседовать, - получается сухо и скучно, но верно. - Обычно. Не о чем. Большая часть из тех, кто знаком со мной, ничего не знает о.. моей работе. Работа! да, работа, - забавно смотреть, как оживляется Соичи, когда его спросить о деле. Но быстро берет себя в руки. Энтузиаст, иногда умеет отвечать предметно. Болтливость - не сказать о нем такого. Задержка в долю секунды, пока он собирает в целое одну мысль. Стоит больше по душам общаться с людьми, а, док?
Он складывает ладонь, которая давит в висок, и теперь в уязвимую точку черепа давят только указательный и средний мальцы. Остальные - как недожатый кулак, свободны и почти на уровне глаз. И он снова перестал моргать. Хищная птица перед броском на мышь внизу.
- Я ученый, а не врач. Это важное, важное уточнение! - на секунду "подбирается" Соичи, привставая с кресла. Потом снова расслабляется, незаметно "стекая" в предыдущую позу - роденовского изваяния. В кончиках пальцев стучит кровь. Интересно, чего это он так разошелся? - Биотехнология близка медицине. Но не она. Я возвращаю людям то, что они потеряли. Тело. Части тела..
Снова эта его кривая, пульсирующая улыбка. С такими лицами садят на кол.
Томо встает и медленно обходит лежак, не спуская глаз с пленника. Я смотрю в его глаза через зрачки Соичи. Молоденький. Воспитанный. Грамотная речь. И полумесяц, не вызывающий злобы. Перевернутое клеймо защитников-сенши. Перевернут - значит, отрицает. Как те дурацкие оккультные карты. Символика схожа, хотя в обоих случаях - научно не достоверна. Это неважно..
- ..и души. Иногда, - он останавливается около второго фиксатора и неторопливо, аккуратно, расщелкивает его. Мальчик свободен. Он не торопится бежать. А мы не торопимся провожать его. - Когда-то я создавал даймонов. Вселял душу в неживой предмет, - ах эти блестящие теоретические выкладки с задумками о дарах Тау. Как быстро они стали неудачей. Как быстро погибли ведьмы - лучшие их моих творений. Но не все. Значит, в чем-то я достиг успеха. Я сотворил их. Они принадлежат мне. Все, кроме одной.
Сын моего отца умер задолго до создания школы "Мюген". В какой конкретно момент? Мы не знаем. Таких захочешь - назовешь много. Когда Соичи убрали из Токио Дайгаку. Когда вскрылась гибель двадцати трех тестовых объектов из тридцати пяти. Когда Томо продал часть технологии арабам. Когда он научился вживлять бомбы в протезы. Когда нашел способ внедрить в тело машину.. когда? Самое страшное проводилось по лезвию бритвы. Я сделал невозможное в кратчайшие сроки, не имея права ошибиться. Хотару была одним из пилотных образцов, моя дочь. А уже потом, после того, как я сделал это, - какая разница, сколько погибло этих иностранцев? Их погибнет еще больше. Люди любят войну. Я люблю войну. Даже с самим собой.
- То, что я делал, было потрясающе аморально. Мораль вообще так мелочна, ей претят опыты на людях.. ха! - едва не раздавил ампулу с новой порцией гемостатика. Колба с раствором уже готова. - Бескрайняя человеческая глупость породила запрет ставить опыты на таких, как мы сами. Почитай Хайяма, сынок, у него хорошо сказано. Человек - "он ничтожен и он же безмерно велик". Кое-кто никогда не станет великим. Только ничтожным. А кое-какие мои "работы" выжили и живут до сих пор. Ах да.. чтобы переместить душу в тело, в сосуд, в предмет, - я пользовался силой. Силой кристалла чужой звезды, система Тау, далеко отсюда. Доступа к этой энергии у меня теперь нет, но что мешает взять другую? Я в поиске таковой, - закатываю ему рукав, меняю перчатки и протираю место укола. Игла войдет неслышно, у меня легкая рука, разве что капельница будет больнее.
- Те, чей символ на твоем лбу и перевернут, не могли оставить меня в покое, - меняю иглы, теперь малыш будет отдыхать под раствором какое-то время. - Планета бы умерла, конечно.. может быть. Тот, кто давал мне силу, не собирался беречь этот мерзкий голубой шарик. Но он не успел закончить свое дело, а я - свое. Я умер три года назад. Сейлор Мун сожгла меня и мою лабораторию, - звучит механически, как будто говорит не homo sapiens, а вокодер. Томо сбрасывает перчатки и упирается ладонями в белую простыню около его головы.
- Разве не прекрасно? Всесильная воительница не смогла убить человека! - он смеется, глухо и немного нестройно. Скорее своим мыслям, а не словам. В мыслях он уже давно финишировал ее биографию. Мне остается только смаковать детали. Всей его ненависти не хватит, чтобы описать, как сильна жажда страданий, которые он приготовил ей. - Отличный шанс доказать, кто здесь стал настоящим богом, я или они. Ответ очевиден, сынок. Но я хотел узнать, - он приподнимает салфетку с его лба, разглядывая шов получше. - Как ты прогнал ту кошку. И что у тебя общего с ними? Да, вероятно, НИ-ЧЕ-ГО, - и он даже рад. Рад, как ребенок, выпросивший игрушку в магазине сверх меры и уже купленного. - Ты не один из них, хотя и отмечен похожим знаком. Твой полумесяц - не диадема. Твой полумесяц - не имеет кристалла. И ты уже не человек, нет, - он качает головой. - Ты такой же, как и я. Осколки хаоса.. - блаженно морщится, ощущая, как они колются где-то за ребрами. - В тебе тоже есть они. Признайся, сынок, - зачем ты ищешь гибели нашему врагу? Он уничтожил тебя? Ты вернулся через время и смерть, чтобы отомстить?
Пожар, взрыв, боль и паралич жизни. Все для того, чтобы проверить: из какого теста ты вылеплен? Годишься ли к бессмертию? Я прошел этот путь - а ты?
- У нас много, много общего.. тогда.

Отредактировано Dr. Tomoe (2016-02-12 00:33:36)

- Мораль - это модно. Я в тренде, - снова странно смеется, пряча руки в карманы. И жестко парирует: - Но я считаю ее глупостью.
Тренд, а! Как говорит! Это звучало гордо. Томо - звезда! Нет, конечно, звезда. Балета. Ну а как еще назвать твое балансирование между террористами и Токио Дайгаку? Это же танцы. Что? Это не балет? До чего земные жители дошли - понаизобретали странных игрищ. Вот был же у ольмеков, майя ток-а-ток. Чем не игра? Проигравших съедали, иногда всех вместе с капитаном. Не добыл победу - добыл могилу. И вот оно, судорожно подыхающее сердечко! Грубо и резко, не щадя ни дюйма человеческой жизни, вырезают его по контуру обсидиановым ножом. Еще плюет из аорты кровь. Тело, неловкий грузный кусок бесполезного мяса, сползает вниз по ритуальным ступеням. Гулко трещит суставами; резиновым звуком отлипшей от костей плоти щекочет ухо. Красота жестокого мира! Homo homini lupus est.
- Удобная отговорка, гибкая. Все эти высшие и вящие блага - как демократия: хорошо только на бумаге. Она же не чувствует крови, - пожимает плечами. Как раз недавно - лекция в школе, где доктор встретил Хотару. Цель в жизни, у всего должна быть цель. Своя, любовно выпестованная и определенная. В какие словеса ее завернуть - дело десятое. В пресс-релизах по своим старым наработкам у Томо - перечни благ, какие принесут его работы. За ними - десятки трупов, при желании можно нарыть. И уже нарывали, Соичи их даже не старался скрывать. Всех своих подопытных он помнит наперечет, как и статистические данные. Этот блок памяти не поврежден. Тут помню, тут не помню, но самое важное осталось нетронутым. Самое важное - и еще некоторое.
- Как все изобретенное человеком, эта штука имеет фатальный недостаток  - самого человека. Кто-то следует всем заповедям, кто-то всем минус одна. Минус две. Три. Минус все - и безнаказанно, все ради выгоды. Ханжеские вопли забавляют: сегодня "в кандалы изверга", завтра - "ура, новый имплант сетчатки". Тупо, но около науки больше смеяться не над чем.
А что беловолосый ищет на нашей груди? Сердце? Оно там было, фигурально выражаясь. Томо недвижен как скала. По-моему, и дышит через раз. Голос его ровный, терпеливый, как разъяснение ребенку сложной задачи по физике.
- Мотив определяет все. Цель. Ты задаешься целью отомстить, твоя решимость сильна. Насколько? Если вдруг приходят они? А они умеют ждать, как героин; они найдут нужные слова, дадут свою силу в долг, и ты даже поверишь: прекрасен ваш союз! Зря. Не слушай их песни, не сиди за одним столом, не убивай с ними одних врагов, и тобой не смогут манипулировать. Я предостерегаю, сынок, потому что эту часть судьбы я уже проходил. Никогда не сомневайся. И не верь, - да, воодушевленный огненный маг наверняка изложил события в красках - но не так, как могло бы повредить Томо. Наивная чистая янтарная душа. Главное - расписать "ручку" заранее, чтобы вложить в лист чужого сознания свои тезисы. Под нашими окнами не стоит их патруль только потому, что Соичи сочли бессильным.
Не эта, с шишками, - так ее товарки. Каждая умеет болтать. И сколько таких, как Зойсайт? Полк? Если все умеют шевелить языком.. сдастся любой, рано или поздно. Как там раньше бывало? Мы спасем тебя. Мы поможем тебе. Обопрись на наше плечо. Возьми наш пистолет. Прицелься в нашу мишень. Жми!.. Из такого порочного круга не выбраться, а если пропустить в себя эту благородную заразу.. она как сифилис, вся эта взаимопомощь и "подержи мой лом, пока я топчу хребет твоего врага". Главное, не сломаться, мальчик. Я им уже не поверю, а вот ты.. ты еще можешь идти на уступки. Может мне пересадить тебе кусочек своего мозга? Мы очень похожи, только между нами полумесяц и двадцать лет. Но для тебя они могут пройти не так больно.
Уважение? Уважение надо заслужить. Но это первый, спустя с момента моего возрождения, случай, когда об этом просят. И даже слушают то, что я говорю, не считая обреченных студентов. Тех может покорить даже совершенный дурак, а мало-мальски приличный практик - и подавно. Уважение, гм. Еще раз гм. Ба! Я точно не помню похожего. Зойсайт просил помощи. Сотрудничества. Здесь поставили первым другое понятие. Третий раз гм.
Если подумать, этот малыш - смельчак. Он еще не пытался сбежать от моей откровенности. В сочетании с жестом худой руки квадратные глаза профессора еще больше выказывают степень ошеломления. Мне кажется, оно покрыло Соичи от носков ботинок до волос на затылке. Он вздыхает, но слово "заслужил" не может произнести. Вместо этого медленно, с чувством, сочно и весомо кивает.
Подтверждение получено.
- Маячок, - роняет профессор одними губами, вытаскивая тяжелую, с наручем, руку. Жесткие шершавые пальцы - постукивают по свежему шву. - Сигнальная точка для карт навигатора. Чтобы знать, где сейчас человек с темным полумесяцем, который не является сенши. Под твоим знаком я ничего не нашел, мне стало интересно, чем еще ты располагаешь, помимо лучей из головы. Они магические, не так ли. Меня интересует источник, а не коэффициент твоей силы. А, да, - его правая рука замирает неподалеку от сгиба локтя невольного пациента. Доктор привык к европейским началам. Поклонная традиция раздражает, хоть и является родной. Рука зависает в воздухе, будто думает, куда пойти, пожать другую или дойти до кармана? - Меня зовут Соичи. Соичи Томо.

Отредактировано Dr. Tomoe (2016-02-17 04:07:23)

Черная Луна, презанятно. У многих есть любовь к черному. Мистресс. Фараон. Прочие, может быть. Но это дикий архаизм, как теперь видно. Настоящее зло не ограничивает фантазию одним цветом. Есть, Ad informandum, красный. Как кровь. Мои молнии - синие. Мой наруч - серебристый, серый. Почти порох, как если бы бы его осветлили селитрой. Мой халат белый, как и все погребальное. И я могу нацепить галстук в полосочку. Все цвета радуги на службе зла! Нет, сынок, черный - это уже избито. Пора разнообразить титулы, чтобы не так легко найтись в толпе чудовищ, населяющих сей мир.
А вообще это целиком их вина. Опошлили благородную тьму до неузнаваемости. Порядочному злыдню уже нельзя оттенить себя ею для контраста! Даже в шутку. Сразу заштампуют и заклеймят. А какой драматичный ореол страдающего гения! Байронизм в изощренной форме!
..был.
Теперь приходится шифроваться.
Я даже не сразу замечаю, что меня немного подтолкнули. Обычно мои жертвы менее активные. Кроме того милого малыша, которому я вшил железу. Теперь этот мальчик. Работа с полуживыми как-то поспокойнее. Стазис\анабиох - предпочтительней. Удача вельми слепа иногда. Ладно, это не страшно. Я делаю шаг назад и слушаю. И тут обещания. Сколько еще рая на земле и всеобщего процветания наобещали эти пиарщики от лунного божества? Сенши-бизнес: обман по-крупному. Мы дарим вам счастье через сто лет! Да не так ли всучивают особо мнительным и доверчивым всякие биодобавки? Значит, лунные жители еще и торгаши гербалайфом в особо крупных размерах. Построить рай на земле - замахнулись неслабо. Притом ничего, кроме убийств несогласных они не придумали. Horribile dictu, какая бедная фантазия.
- Если легенда лжива, следует радоваться, - небрежно изрекает Соичи. - Родство с этими шарлатанами никого не украсит. Лишь подпортит жизнь. Всегда можно с лицом благородного мстителя избавиться от родни под эгидой "высшего блага". Я во времени не путешествовал, но хотел сделать что-то похожее. Отчистить планету от человеческой заразы, - он пожимает плечами так, будто только говорит о соседнем киоске, куда ходил за хлебом. Не погрешил против истины. Почти. У нас своя хлебобулочная с Мистресс и Фараонами!
..снова была.
- Жаль, что у вас не вышло, - искренне жаль, тут мы не кривим душой, никто из нас обоих. - Будущее не высечено на камне. Не умереть всего лишь теперь, когда вы в прошлом. Вот и залог успеха.. and I always sleep with my guns, when you're gone. Goodnight, Moon.. Советую взять на заметку. Оружие лишним не бывает никогда. Ни в каком времени. Особенно для защиты от них.
Боже, музицирующий Томо, это надо видеть. Слышать. Осязать. Хотя у девочки-певички Shivaree, чье миленькое личико пролетает у Томо в голове, довольно неплохой голосок. А с каких это пор мы увлекаемся попсой? Нет, я не говорю, что ты плохо поешь, док, что за претензии? Ты ведь даже в душе рот не открываешь! А вообще мог бы. Частный дом, поем душой, не знаем нот, ну ладно, знаем, вроде бы попал. Ну да, текст в тему. "Теперь я даже сплю с оружием, когда ты уходишь". Прекрасно учит чувству самосохранения.
Если у вас нет паранойи, это не значит, что за вами не следят.
Я бы вообще ввел мораторий на отображение луны на небосводе. Вселенная, тем не менее, наплюет на мои требования. К тому же она не оставила даже номер телефона секретаря своей канцелярии. Я бы пришел поболтать. Тут даже во времени путешествия допускаются. Я ж прошу всего-то полумесяц этот гадский поменять на.. на.. хм. На что поменять? На мармеладных мишек? Нет, лучше на эффект Доплера. Спираль ДНК тоже подойдет. Кусок Северного сияния тоже отлично справится с освещением. Так куда подать петицию? Эх, никуда. Жаль, безусловно. Однако ж, hаес hactenus.
Ах, он вынет мой маячок. Досадно. Я бы за ним присмотрел. Однако второй операции сегодня делать не стоит. И этого наркоза хватит, чтобы испытывать негативные побочные эффекты достаточно долгое время, несколько часов. Что за Королевы? О ком речь? Бывшие жены Фараона-90 пришли за алиментами и решили в их счет поделить эту несчастную планету? Все девяносто? Нет, речь о двоих. Маловато. А остальные 89 фараонов тоже пытались уживаться в гареме? Ничто человеческое им не чуждо. Только вот проблема.
Не получат они мою планету себе в угодья!
Куда ни ткни - везде титулы. Короли с их утопиями - имечко "Эндимион" я что-то не помню, запомнил, значит, пособник и подельник лунной девчонки, расстрельный список - да умножится. Зойсайт, янтарный малыш, про него что-то упоминал, да, в своем рассказе. Кажется, верховный правитель в этом их великом счастливом будущем. Интересно, как он выглядит. Выследить и убить. Я запомню, спасибо, и непременно вернусь к этой мысли. Не люблю длинные имена. Звучат как-то воровато. Пока произнесешь - десять раз усомнишься: а то ли ты говоришь? Не кроется ли за буквами какая дрянь? Если человек не пьет, не курит и носит длиннющее имя, поневоле задумаешься.. классика вечна.
- Рай явно райским не звучит, - Томо движется в сторону и включает кофейник. Предстоит долгий разговор. Где-то промеж реторт пряталась кружка №2, и мы приступаем к поискам.
- Обещания великого счастья и вечного благоденствия оказались мифом, - он поднимает голову от шкафчика и внимательно смотрит на того, кто назвал себя Алмазом. Высочайшая твердость и теплопроводность среди минералов, кстати. Правда, в вакууме и высокой температуре постепенно портится в графит, но это неважно. - Я так и думал, - говорит он серьезно. Зато чашка нашлась, правда, в другом шкафчике. - Сказочки, сказочки. Лучше бы воительницы писали книжки. Такие розовые кружевные книжки о том, как все всегда хорошо кончается. Аудитория дошкольного возраста воспримет с любовью, - по лаборатории начинает струиться легкий аромат кофе. Очень удачно, ведь уже поздно. Сна, конечно, и так ни в одном глазу. Но кофе - не хромосома, лишним не бывает!
- Благодарю покорно, мне тут разрушения ни к чему, - отрицательно крутится белесая голова Соичи. - Предпочту наглядную демонстрацию с прободением сквозной дыры в какой-нибудь из сейлор-тушек, - не на себе же родимом тестировать. И вообще тут много оборудования, которое трудно восстановить за короткое время. Плюс бардак и разрушения. А я люблю порядок. - И кто такие эти королевы? Монархий на планете маловато, чтобы обеспечить таким числом правительниц. А клан? Что такое клан? Звучит мафиозно, здесь такие чаще только у якудза. Это мафия и есть. Много вас в нем?
Под звуки голоса по чашкам разливается кофе. Есть после наркоза нельзя несколько часов. Зато пить в данном случае можно.
Конечно же, под моим неусыпным контролем.
Итак, темная луна. Черная луна. Байроновская луна. Луна несогласных с режимом рая и всеобщего благоденствия. Магический оксюморон, перевернутый знак.. да. Это интересно изучить. Глотни кофейку, сынок, и расскажи мне все.

Отредактировано Dr. Tomoe (2016-02-21 03:39:25)

Стадное? Ой, что ты. Я-то не собирался умирать, ни один, ни с кем. И сейчас не собираюсь. Осознал три года небытия как смертную скуку в отсутствии всех. А ручка неплохая. Люблю перья, только мой почерк с ними становится нечитаемым. Так и с шариковыми, поэтому я люблю карандаши. Зато не портится со временем. Если хороший грифель и листы, конечно.
- Английский? можно. - Ах, этот кофе. Тот, что дома, лучше. Зато этот быстрее, а его грубый вкус не дает отвлекаться. Такой маваши гери в грязном исполнении. - Лишь бы не арабский. Их вязь удручает, а у меня к ним предубеждение. Не сошлись характерами.
Еще бы сошлись. Трудно питать респект, стоя связанным перед мишенью. В полусотне метров - свежеоперированный боец, и если он промахнется на пару сантиметров, твоя голова запрыгает по траве обломками черепа и его наполнителя. Утро в Бейруте и смерть в нем же - чудный подзаголовок в некрологе на закрытие личного дела. В тот раз все обошлось, но с тех пор моя любовь к востоку сменила знак на минус и скоро догонит такое же сладкое чувство насилия, но в адрес сеншей. А что нам надо? А просто свет в оконце и отсутствие мишени за спиной. О да, мне снится, что кончилась война. Этому не бывать; и во мне вечно останется необходимость. Bellum omnium contra omnes - вот двигатель бытия. И этот малыш - такой свежий и юный, но все еще верит, что его защитит обломок некогда грозного оружия? Сынок, тебе стоит перестать бояться и полюбить атомную бомбу.
- С рукоятью? Зачем? Это не оружие, а пустой фрагмент, - перекидываю ногу на ногу и слушаю шуршащее поскрипывание пера. Красивый звук. Многозначный. Так выпишут приговор, так подпишут увольнение, такой звук пляшет на обломках сломанной на долгие годы судьбы. Лист бумаги стерпит все и может убить саму суть человека. Один лист. Где те древние подвиги, герои и дети богов? Они бы сломались от первого же похода в канцелярию. - Лучше пистолет. Как говорят на Западе, бог создал людей, а Кольт уравнял их в правах. Кольты уже не правят балом, чаще Смит-и-Вессон в компании Вальтера. Лично мне больше нравится Штайр. Но это дело вкуса, - я бы озаботился пополнением своего запаса для самозащиты. Но сети практичнее, и молнии. Пистолет дает ненужный шум. Лицензии, бумаги, патроны, пристрелка, чистка - в моем случае все автоматизировано и\или отсутствует. Незачем напрягаться. Молодым может и сгодиться.
Что он там так долго пишет?
Донесение в полицию, - хмыкаю я, зевая. - За тобой грехов на два с лишним листа уже. Когда ты успел?
У меня была долгая жизнь. И предыдущая, и эта.
Эта особенно. "Делаю я левый поворот, я теперь палач, а не пилот". Тебе подходит. Ты умеешь делать самолетики, Соичи?
Смотря из кого..
- В розыске? - да-да, я же сказал - донос. Полиция. Тук-тук и наручники. И с тебя снимут твою блестящую побрякушку. А еще через недельку избыток электричества в твоем теле взорвет тюрьму ad patres. Переплетения тока. Любых форм. Я ведь говорил про электростанцию в твоих мышцах? Воочию будем наблюдать сей случай. - Не все еще знают, что я жив, - злорадно усмехаемся мы. - Но предупреждение вовремя, Vielen Dank. А?
На бумагу я смотрю с удивлением. Донос на меня - завизировать? Но первые же буквы твердят иное, и я снимаю очки, чтобы убедиться еще раз. Они немного мешают, пусть пока полежат на соседнем столе. Возвращаю мальчику такой же прямой и долгий взгляд. Кстати, если он сейчас додумается использовать свои радостные свечения из знака на лбу, то расплавит мне мозги, пожалуй. Что с тобой стало, малыш? Так мало лет, но уже полностью сед, а серебряный волос не красит юных. С гордостью ли ты носишь свою белую голову?
Продолжаю изучать его, не глядя, протягиваю руку назад, коснувшись пальцем электронного замка, и отпираю нижний ящик шкафчика. Бумаги, заметки, остатки записей, неверные и непроверенные данные визуальных наблюдений, карандаши, линейки, еще что-то нужное. Мне не нужно смотреть, не нужно видеть, я точно знаю, что и где, пусть все и в беспорядке. Я отличу комментарии по имплантированным железам от записей по исследованиям токов - лишь по росчеркам грифеля и наклону почерка. Все еще смотрю на юношу, пока он говорит, я не отвожу взгляд. Улыбаюсь - легонько, уголками губ или их серединой, нечетко, неявно, блуждающе. Но запоминаю все от первого до последнего слова. Визитница..
Щелчком ногтя отпираю ее, и карточка с чеканными отметками моими и Тодая - промеж моих пальцев. Ящик вновь смыкает свою деревянную пасть, и прямоугольный билет в мою жизнь переходит в руки нового владельца. Ты будешь знать обо мне достаточно. Телефон, место работы. И ты знаешь, где я  живу. Теперь.
- Посмотри, - я наконец опускаю глаза - на бумаги, на его знаки, на знакомые английские слова, - ненадолго. И снова врезаюсь своим взглядом в его лицо. - Я работаю там. Мои контактные данные там. А здесь я живу. Найти меня легко, особенно тем, от кого я не скрываюсь, - двузначно и двусмысленно. Как и многое теперь, после моей первой смерти. Кто хочет искать - не знает, где. Не знала моя дочь. Кто не жаждет - получает. В общем, я приложил свою руку к кривизне этого мира. По-своему.
- Королевы, Королевы. Какая тяга к монархиям проснулась после ликвидации данной формы правления. Замшелые титулы опять никому не дают покоя, и даже Лунные тем грешат.. ба! И тут тоже принц? Ваше Величество? Увольте, это слишком длинно. Шевалье - было бы неплохо. Ну да не вам явно пришлось выбирать, хм, - строчки бегут перед глазами, распланированные, заметные, с четким соблюдением формы. Так бы писать государственные законы. Но я следую путем этих слов подушечками пальцев. Руки помнят все, глаза могут ошибиться. - Ученые - всегда хорошо. Люблю умниц. Нам всегда есть о чем переглянуться.. а, вот что. Нехеления. Берилл. Кое-что я о них слышал, - Зойсайт, янтарный мальчик, бесконечно одаренный и бесконечно юный, огненный, знал бы ты, когда мне пригодятся эти данные.. Бумаги я накрываю ладонью. Dixi. Я пересмотрю их повторно.
- Клан. Семья. Почти Сицилия, родина мафии. В чем-то у вас определенное сходство. С такими навыками за мир во всем мире не бьются. Вас есть за что не любить, - стучу указательным пальцем по бумагам. Тут можно обвинительных речей наговорить на часы и дни. Видимо, лунное воинство так и сделало.
- Никогда не бойся сойти с ума, Алмаз, - звучит гранено и остро. - Это весело. Видишь? я не страдаю. Наслаждаться можно и этим. Самое страшное - обрести силу и стать таким же серым, убогим и безвкусным, как многие из тех, кто живет в любом мире. Этот - не лучший из миров. Но наверняка не безнадежен. Я думал об этом, - потираю ладонью шершавую теперь от щетины щеку, подбородок, сплетаю пальцы в замок на колене. Нога на ногу.
- Создать человека лучше и не таким бесцветным. На это нужны ресурсы. Силы. Деньги и знания. Заменить дефектные части тела искусственными, чтобы продлить жизнь. Я поступил так со своей дочерью, когда взорвалась моя лаборатория... игра вслепую, на экспериментальных образцах и почти без шанса на успех... тем не менее, я его достиг, а теперь и это в прошлом. Я искал источник сил, которыми можно изменить Царя Природы, слишком слабого, чтобы сделать это самому. Нашел его. Первыми моими продуктами были даймоны. Почти демоны, искусственные создания с энергией. Слабые пилотные образцы, годные только на "мясо". Их было не жаль, и их было много. Самым лучшим моим творением были ведьмы. Апостолы Смерти; все они были одаренными - но проект был не отлажен, а теперь нет и силы кристалла, какую я использовал. Владелец этой побрякушки - на редкость себялюбивый фараончик. Поэтому я ненавижу кристаллы, сейлоров и титулы, - Соичи мрачно морщится от презрения, вспоминая. - Мои ведьмы - Мимет, Эвдиал, Теллу, Вилюй, Сайприн, Каоринайт.. все вернулись теперь. Но то, что я дал им, было растрачено на возрождение.. мне опять не хватило времени, - хрустнули побелевшие костяшки на пальцах, едва не расплющивших колено своей хваткой. Он злится, злится! Ну-ка же? Ну конечно. В сердцах расплетает руки, порывисто вскакивает и странно спокойным шагом движется к прозрачной двери соседнего кабинета. Там темно, но в прозрачной двери отражается безумное выражение лица.
Монолитная недвижная спина. Заведенные за нее руки. Горящие медным купоросом угли глаз. Мы стоим к Алмазу спиной. Но не упускаем его из виду, отражаясь в стекле. Отраженный в этой хрупкой преграде взгляд Томо еще тяжелее. Еще резче. С зазубренными краями - это два куска отбитого хрусталя.
- Слабожильное научное сообщество некогда исторгло меня из своих рядов, - хотя радость тут неуместна, но ее опознать легко невооруженным ухом. - Как сошедшая с ума Королева истребляет своих подданных. Но я сильно продвинулся с тех пор, - стекло отражает кривоватую улыбку, и два ярких синих камня глаз светят не хуже его молний. - Я могу остановить смерть и повернуть процесс гибели тела вспять. Могу остановить разложение тканей, усилить процесс восстановления, воссоздать практически любую часть человека заново. Почти целиком она будет не искусственного происхождения. С тех пор, как.. моя дочь пострадала во взрыве, я форсировал разработку этих методик и продавал их - были бы деньги купить. Все покупается и продается, - он кратко, пружинисто смеется и поворачивает голову к плечу, один горящий голубой глаз ловит внимание гостя.
- А мне это давало шанс улучшить технологию. Многое покупали террористы, в их условиях отсутствие медика компенсировалось препаратами, подавляющими отмирание клеток. Опасна лишь рана в сердце - воскресить этот орган без надлежащего ухода невозможно, даже в моих условиях - трудно. Все остальное - поправимо. Но были и неудачи.
И снова мы смотрим сквозь Алмаза, отражаясь в стеклянной двери.
- Одну семью я наблюдал почти пять лет. Их ребенок был получен искусственно, на тот момент предугадать все негативные эффекты близкородственных связей не удалось. Анемия Фанкони была не изучена.  Я учел все дефектные гены, которые были известны. Я предупредил обоих родителей, что они идиоты - рисковать, являясь носителями. Эмбрионов проверил достаточно, и только один оказался нормальным. Однако впоследствии пораженным оказался и он - 100% из ста. Мерзейшая статистика. Но они платили хорошо, щедро, и я постарался. Мальчишка до сих пор жив, а эта семейка богатеев-инцестников продолжает слать мне открытки по праздникам. Забавно, насколько их сын человек - в нем почти не осталось ничего своего. Костный мозг, как максимум. Все остальное дефектное было заменено. Эта прорва денег ушла на расширение комплекса "Бесконечность".
Ах да. Он же не знает, что это.
- "Мюген" - моя последняя лаборатория в той жизни. Теперь я пользуюсь тем, что дает Токийский Университет.
..это был ужасно долгий рассказ.

Отредактировано Dr. Tomoe (2016-02-26 01:58:54)

[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/0301/h_1456848028_7334994_b7c40d9296.jpg[/AVA]
Постоянная, как некоторый ток, пауза.
Мой кролик все еще на дремлет на кушетке, и приглушенный взгляд кобры через стекло, у которого мы неподвижно стоим несколько минут, следит за ним. Не нужно следить за приборами - я все знаю сам. Частота и характер движения грудной клетки. Быстрое сокращение мышц челюсти - чувствуешь металл во рту? Тошнота. Величественность его страданий меня забавляет, но гипсовая застывшая маска на моем лице ничего не выражает. Мы просто наблюдаем, медленно вернув руки в карманы.
Сумма, пробившая плотную пелену кислорода и повисшая эхом в кабинете, еще отражается в моих ушах какое-то время. Сколько он сказал? Под диафрагмой тяжелым тупым бревном толкнулись осколки, оставив в моем теле тупую, разлившуюся сиропом боль. Но с каждым разом, как я чувствую ее, она приносит странное удовольствие. Не связаны ли эти фиолетовые камни с действием сродни героиновому? Рецепторы можно обмануть, и далеко не с первого раза появится эффект. Но когда твое тело поймет, что такое тягучий, преисполненный силы осколок Хаоса, - уже будет поздно избавляться от него. Опиум для избранных.
Этому мальчику еще стоит узнать что такое настоящая сила. Я обманул тебя. Она не в деньгах.
Губы медленно ползут в стороны, обволакивая сверкающую улыбку джокера на лице, которое смеется каждой клеточкой, морщинкой и белым волосом, растущим из утратившей рассудок головы. Соичи немного наклоняет лицо вперед - его глаз теперь даже не видно, но странно подсвечены сверкающие, хищные зубы в мягкой обертке вытянутого овала.
Белый частокол, несущий смерть. Он перед многим не спасует и ни перед чем остановится.
Ровный, как надрез скальпеля, и человечески-обычный голос доктора обычно - предвестник страха.
- Ты действительно хочешь узнать?
Никогда таких интонаций у него не звучит, никогда этот голос не становится привычным без диких нот, тумана недосказанности, рваных структур. Мне не нравится такая манера говорить. Томо нею - скучный обыватель, недостойный носить мое имя внутри своего сознания. Но девять из десяти угадают стандарт, десятому же он покажется немного наигранным. Что-то не так. Эта дистиллированная простота будет опасна для этого мальчишки. А он только что пообещал нам денег! С теми цифрами, которые он назвал, можно плевать в лица ректорату Токио Дайгаку, выбивать двери в их кабинеты и оставлять грязные отпечатки ног на спинах секретарш. Особенно той, что вечно теряет мои документы.
За эти деньги весь педсостав будет жрать собственные монографии, закусывая землей из горшков с фикусом.
Или одеваться в то, что выползает из шредера. А то и залезет туда сами. Все эти невротичные педагоги покинут аппарат ровными плоскими мясными полосочками..
Что-то будет. Соичи все еще стоит изваянием, но его приглушенные, почти не видные в стекле двери глаза, странно блестят. Хотя не должны, лицо скрыто тенью. По телу разливается знакомое тепло. Мальчик, тебе надо бежать. Прямо сейчас. Что если он не промахнется?
- Узнать, - со странной воодушевленной интонацией повторяет Томо одними губами, почти даже не напрягая связки. Я слышу их дрожание изнутри, как и шорох кулака в кармане халата, хотя наружу не проходит и звука. Вернее, нет. Проходит.
Из горла объемным, влажным баритоном неспешно выпутывается смех.
- хахахахахахахахахахахахаха.
Каждая гласная ударяется об воздух с неслышным стуком ботинок. Доктор медленно отворачивается от зеркального своего воплощения, но теперь прицельно смотрит прямо в облеченные призрачной властью зрачки. Если бы он мог слышать нас! Звук голоса Томо прервался, уничтожив смех так же, как и породил его, но шаги не останавливаются. Еще оборот, еще, и кролик сдохнет от удушья. Плюс один, еще небольшое расстояние от одного носка ботинка до другого, и невидимые следы Соичи едва поспевают за его вескими, скрывающими больше, чем видно с первого взгляда, шагами. Он недобро качает головой.
- Ты..
Аппаратура натужно хрипит, переходя в аварийный режим, когда обувь касается края силового кабеля на полу. Изоляция отсутствует ровно там, где нужно. С первого взгляда - даже не заметно. Я хорошо подготовился здесь даже для Новы.
- очень..
Мгновенная темнота и треск заряда, единственный источник света - это небольшой заряд, курсирующий ровно напротив недавнего шрама на лбу.
- невоспитан.
Молния горит так теперь, что можно ослепнуть. Горит, высветляя его, на кушетке - надсадно-неестественно белым, с лазурным оттенком, меня - темнеющим синим.
- Один шаг - и я прожарю тебе мозги, малыш, - предупреждает Соичи, так ласково, словно разрешает рыдающему из-за ссадины ребенку забраться на руки и пожалеться. Эти четкие, выделенные "ш", "п", "р"; гласные, утопленные в бархате интонаций, приглушенные начало и конец фразы. Что он собирается делать? Пока - просто подойти, шаг-шаг, медленно, неторопливо, зная цену каждому десятку сантиметров пола, которое он минует.  Молния растет в размере, заставляя пациента лежать, чтобы не коснуться ее случайно. Случайное движение, рискованное, предупреждается Томо еще на подходе - он предусмотрительно цокает языком. Не надо, не стоит. Лежи..
Его лицо склоняется на Алмазом. Мы смотрим на него сверху вниз. Идеально прямая спина, руки все так же спрятаны - только корпус чуть впереди, чтобы лучше видеть нашу жертву. Взгляд и взгляд, половина лица Томо отрезана шаром на тысячи вольт - вот он, услужливо отошел чуть-чуть в сторону, курсирует у уха нашего полулунного гостя.
Мой левый глаз - над его правым.
- Не пытайся купить меня, - с преувеличенной вежливостью говорим мы, пряча угрозу в обертку из культурных слов и звуков. - Технологии. Не меня. И.. - он замирает на секунду. - Гипноз?
Он долго смотрит на мальчика, не мигая до тех пор, пока не пересыхает глаз. Вы когда-нибудь вглядывались в лицо высоковольтному кабелю? Что он думает о вас?
Молния приближается еще ближе, спускается практически ко лбу и одного неловкого движения хватит, чтобы она коснулась шрама и полумесяца, спалив наполнитель черепной коробки этого смутьяна до состояния каши. Интересно, док о ней не забыл? Она убьет мальчика. Алмаз, неограненный камень, тебе стоило бежать. Бежать отсюда, едва очнулся, и не разговаривать.
Да ведь и чудовища не умеют разговаривать, Соичи, ты нарушил собственную заповедь. Но этот твой прокол никто не заметит. Если мы убьем его!
- А я надеялся на доверие, - с загадочной горечью усмехается доктор, но я сознание Герматоида ставлю на отсечение: он думает не о своей нынешней жертве. Но в любом случае - давай убьем его! Никто не заметит, никто не узнает, и твой статус будет непогрешим. Так что же? Он ничего не успеет сделать. Здесь свежая рана, его череп выкипит, как бульон, и обуглится, как костровая головешка. Изнутри.
- Из тебя не выйдет моего рабовладельца, мальчик. Твоя голова слишком прямо работает. Это первое, - поддеваем мы паренька, экзаменуя самих себя. Внутри - чужеродного не замечаю. Все идет тем чередом, каким и должно. Но мы кого-нибудь убьем сегодня или нет!? Пусть даже его. Он свеж и молод, его магия нам пригодится, за этим полулунием наверняка кроется еще что-то..
Не раньше, чем мы изучим, что есть и он, и его клан. Мне надоело работать со слабыми людишками, я бы с удовольствием вмешался в здоровье Аммут, но пока не понял, что она может. Я хочу работать с сильными донорами, и из них будет сильная армия. Люди - только для набивки руки. И грязных тестов, на которые жалко другие образцы.
Лицо Соичи чуть приподнимается, и молния, наконец, отъезжает в сторону от кушетки, так, чтобы быть в прямой видимости хозяина и его жертвы.
- Мне не нужны люди. Мне нужны мои ведьмы. Это второе, - со странно мелодичной хрипотцой добавляет Томо, и молния чуть впереди копирует лица всех ведьм по очереди, неторопливо меняя форму. - И прежде, чем мои ведьмы станут работать с твоим кланом, я хочу знать, что из себя представляет твой клан. Лично. Все до единого. Мн не нужно говорить, достаточно просто смотреть. Полчаса, и я знаю их лучше, чем любой физик - законы Ньютона. Почему?
Он опускает смеющееся лицо.
- Это мои ведьмы, и только я знаю, как сделать их полезными. В том числе и для других, кто будет полезен нам.
Яркий прозрачный синий шар рассыпается на крупные шарики, похожие на детский попрыгунчик; один из таких попадает в обозначенный надлом на изоляции кабеля. Свет вспыхивает вновь. Я отхожу от кушетки и подхожу к последнему шарику молнии, который не хочет уходить. Он бережно обнимается моей ладонью, гладит своими округлыми боками пальцы. Я выпрямляюсь, но остаток молнии все еще в моей руке, под надежной защитой пальцев. Я смотрю на молнию в просвет лампы, будто забыв о вопросе. Но нет, я помню.
- Если не считать того, что моя дочь была Темным Мессией, я вернул ей тело. Вернул из ничего. После взрыва от нее мало что осталось. Даймоны рождались от магии галактики Тау, сжатой до минимально допустимых величин. При наличии вместилища - любой предмет - эта сила захватит его. Пародия на душу - как и у этой молнии, - перехватив шарик на манер теннисного мяча, Соичи неожиданно точным ударом бывшего профессионального спортсмена метнул остаток молнии прямо в лоб Алмазу. И вновь, за десятые доли миллиметра до цели, под нежданно добродушный смех сумасшедшего, опасный снаряд рассыпался в прах. Не причинив и капли вреда. - Хахаха... но лучше всего удалась Темная Жрица, разумеется, - резко прекратил шуточки Соичи, посерьезнев и глядя боковым зрением на пленника. - Иногда экспериментирую и с простым биологическим материалом. Был у меня один мальчик с телепортацией. Я сделал из него Купидона. Увидишь длинные голубые волосы - беги. Ты не сможешь ему отказать ни в чем, - кривая сальноватая ухмылка на секунду портит его лицо.
- Чем больше источник силы, тем больше успех. Осколки могут заменить энергию Тау, - хищно горят опиатные от сил Хаоса глаза. - Принеси мне их - и я сделаю с тобой все, что угодно. Все, что только выдержит твое тело.

Отредактировано Dr. Tomoe (2016-03-01 20:02:52)

[c] Right
Beyond
The frozen lake of sorrow
When
They reached
The ruins of Ayraklis
Losing
Their will and conscience
They fell down trapped into a deadly sleep.
[AVA]http://storage3.static.itmages.ru/i/16/0301/h_1456848028_7334994_b7c40d9296.jpg[/AVA]
Глядя внимательнее, можно решить - оскорбился. Уязвлен и ударен, довольно глубоко, по все видимости. Как дрогнула нижняя губа! Какие глазки, два маленьких вулканчика на полотне лица, белее, чем моя простынь. Такой пыл я где-то уже видел. Ах да. Янтарный малыш. Зойсайт. Мысль и идея, идущие впереди расчета и рассудка. Странно, что такие еще существуют. Но они есть, и я сам вижу второго такого же. Почти. В чем-то они отличаются. Этот принципиален и нетерпелив. Второго предложения не будет, правда? Я догадался.
Кажется, ты обидел ребенка, Соичи, - поднимает голову змея за моим затылком. - Тебе не стыдно? Беззащитный беловолосый ребенок. Ты дал ему испорченную конфетку, а потом забрал и ее. После такого - ты хорошо будешь спать по ночам?
ДА ЛУЧШЕ ПРЕЖНЕГО! ᕕ( ՞ ᗜ ՞ )ᕗ
Я так и думал.
Соичи больше не смеется, но он чем-то страшно доволен. Хорошо, у него нет бороды - только шуршащая щетина. Иначе он бы гладил ее, эту густую поросль, усмехался в усы и улыбался - невидимо и неуместно. От такого энтузиазма стоит заряжаться, как от электросети. Оно будет гореть недолго, но ярко, и момент терять нельзя. Игра стоит свеч. Овчинка - выделки. Мальчик стоит того, чтобы его принимать всерьез. Томо обдумывает каждый шаг и жест, прежде чем заберет визитку, на которую не хочется смотреть. Рефлекс только срабатывает раньше, поймав адрес и отложив его в копилочку.
На ощупь визитка такая же, как и моя, но буквы другие. Почти эмбоссирование. Они четко прослеживаются под пальцами, и я снова поднимаю голову. Теперь мы снова смотрим по-другому - льдисто и уверенно. Серьезно.
- Сядь.
Рука с наручем почти неподъемная, когда подталкивает его в ключицу, но он слишком слаб, чтобы сильно сопротивляться. Надави тут, упрись в кость здесь - слишком легкий, слишком мало весит.
- Никогда так не делай, - строгое предупреждение, уже не игриво-лгущее, но абсолютно реальное. Весомое. С подтекстом и в контексте. - Никогда не открывайся незнакомым. Даже тем, кто разделил твои цели. Пока не убедишься в намерениях. Истинных, - почти злобно добавляет он, в точности копируя интонацию взбешенного мальчишки - из времени, что было пару минут назад. Небрежно складывает руки на груди, даже не пряча кусок металла, покрывшего еще крепкую сильную руку от самого запястья.
- Твоих данные приведут на смерть всех вас. Даже это слабое человеческое тело, - он криво кивает головой, намекая на себя, - может сделать это. Я уничтожу твои записи.. помолчи и слушай, - грубо перебивает он сам себя, двинув широкой сухой ладонью - призыв остановиться и молчать. Губы превратились в одну натянутую струну, кожа почти звенит на заострившихся скулах. Еще немного - или лопнет, или пойдет музыка. Соичи зол, очень зол. Да, он здорово задел этого мальчишку. В таком гневе ломаются жизни, и хорошо, если все это останется тут. В основной массе. Чтобы потом его было легче поймать.
- Никто здесь не заслуживает твоего доверия, мальчик. Ты из хорошей семьи. Это видно. Закопай в чужую могилу свое благородство и не показывай никому. Кроме списка в полтора человека. И тем - не до конца, - в сравнении с прошлой яростью это звучит немного смазанно. Сдержанно. Но все так же основательно. С Зойсайтом не все советы оказались полезными - янтарный мальчик слишком импульсивен и горяч. Но этот кажется другим. Сыграть на принципах?
- Проведи меня в дом. Убей со мной врага или помоги своему другу. Проверь, не сливаю ли я информацию. И только потом, - Соичи жмурится, потирая переносицу, но взгляд его свежеет и становится пронзительно-морозным. - Только потом верь мне. Еще кому-то. А лучше - никому. Никогда. И ты сохранишь долгую жизнь, - заканчивает он утомленно, как будто читал лекции почти 8 часов кряду. Но глаза все еще остры, все еще наблюдательны, несмотря на расслабленность позы. Две сильных точки - четыре сильных точки в его фигуре: оба глаза и обе руки. Две прямых, которые можно провести из пункта А в пункт Б. Все остальное будто теряется, размывается за этими почти гравированными в воздухе полосами.
Голос только не имеет ни формы, ни вида, но вьется вокруг Алмаза, заглядывая ему в голову через слух.
- Quid pro quo, сынок. Я благодарен за твои слова. Даже если ты их не реализуешь - в этом мире слишком много проблем. Хорошо, что ты не дурак и кое-что понимаешь в людях. Но неверующим шакалом жить легче, ты еще узнаешь это. Мудро - отсутствие операций. Я бы сам не стал рисковать, ложась себе под нож, - гнутая ухмылка, в смысл которой верится легче, чем в крокодила в канализации. - Какой ужас. Я похож на твоего папашу. Эта мысль удручает, и это первая плохая новость за сегодня.
Ага, вспомни старичка Томо и то, что у него нет детей. Точнее, не было, за последние лет двадцать. Родители пережили свое чадо, обычная маленькая трагедия современного мира, все привыкли и всем наплевать. Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Так было, не достигни население нескольких миллиардов. Теперь даже эта поговорка скучна и бессмысленна. Хоть бы кто-то мучился от редкого синдрома. Любовь, конфликт отцов и детей, терроризм, войны, болезни, бытовуха - все это скучно, пресно, приторно-патетично, не вызывает ни капли сочувствия. У нас.. может, мы и не одни в этом мире?
Так или иначе, старшая ветвь семьи Томо осталась бездетной. О внучке знают ли они, что та жива?
Или проклятые опекуны наплели и им с три короба, что девочка мертва, как и ее нерадивый чокнутый отец?
Не помню, спрашивал или нет. Но твое сравнение меня злит, мальчик, будь осторожнее с такими словами, они меня обижают. Сегодня мы квиты - один и один, но вдруг продолжится противостояние.
Почему от светлых откалываются честные и почему таких много на чужой стороне? Ты не думал?
Конечно, нет, максимализм юности, вера во что-то из списка идеалов, масса другого хлама внутри головы и заполнителя пустот внутри разума. Этот заполнитель именуют душой. Какое поэтическое прикрытие убогости. Отсутствие мозгов компенсируется красивыми словами, бережно впиливаемыми в изгибы извилин. И хорошо, если их хватит, чтобы запомнить с пол-десятка фраз. Ведь еще надо туда же всунуть модель поведения. И внешность.
- Доверие, сынок, - не просит внушения. Это не безделушка. Оно не раздается первому встречному - им может быть кто угодно. Когда этот встречный вломит лунной атакой - станет поздно искать ошибки. Что ты сделал не так. Возвращать обратно. Присмотрись ко мне за какое-то время. А потом решай. Это будет правильно и веско. Заслуженно. Я не люблю спонтанных подарков. Таких. Я беру то, что мое по праву и без аванса. Ты поймешь меня правильно.
Только свое, только заработанное стоит усилий. Халява так же легко утечет сквозь пальцы, как и пришла. Быстро, беззаботно, ненужно. Легион песчинок, проходящих через твои руки и не оставляющих даже следа на трещинах в коже. Какая цена у подарка? Только внимание. А его отсутствием эксцентричный Соичи не страдает никогда. Нет, без борьбы мы не делаем ничего. Даже доверие Зойсайта нуждалось в подтверждении. Судьба еще выдаст шанс испытать его. Не зарекайся. Это продлит твой жизнь. И тех, кто все еще в этом списке.
- Тебе надо отдохнуть, - приглушенно-ровным голосом советуем мы, глядя на пойманного сверху вниз. Но без оттенка превосходства. С любопытством. Коэффициент агрессии видится нулевым. Доктор спокоен. И еще стоит оценить те списки, которые оставит ему Алмаз. Этим листкам осталось недолго жить, они будут уничтожены. Память не нуждается в таких записях, а дома они ни к чему.
Проходя мимо кушетки, доктор вновь вытягивает вбок руку, по металлу которой скользит белый рукав. Опускает ладонь на бок плеча. Крепкая дельтовидная мышца.
- Поспи. Это важно. Тебе придется мало отдыхать - потом. Такие шансы не упускают.
Эти листы снова у меня в руках спустя несколько минут, только теперь мне придется их пропечатать навсегда в своей голове.

Отредактировано Dr. Tomoe (2016-03-02 13:35:29)