Один день в потоке бескрайней Вечности кажется крохотной песчинкой в океане пустыни; ряд планомерно повторяющихся событий, глобальная цель которых - жизнь индивида за счет социума и выживание социума за счет жизни индивида. Эти и много других сложных слов сенши Пространства изучила во время своего преподавания в высшей школе; быстро сменяющие друг друга полуторачасовые лекции принесли в ее жизнь понимание глобальной системы, совокупности систем, на которых строится существование всех высокоорганизованных существ, обладающих разумом или набором врожденных установок. Понять их было несложно - ведь вся миссия этой Бесконечной заключалась в скрупулезной работе над Системой, заботливом и неторопливом построении пространств, подпространств и внутренних структур, сообщающихся друг с другом как безраздельное, единое целое.
Она видела, как они страдают. Их страдание заключалось в несовершенстве мира и в отказе принять себя как инструмент по его улучшению; наличие свободы, этого мешающего, вносящего хаос фактора: он разрушал некрепкую структуру личности, заставляя ее раз за разом задавать себе вопрос "А достаточно ли я свободен внутри себя, чтобы быть таковым вовне?" И безжалостный оператор раз за разом возвращал значение "Нет", вынуждая подростков прикладываться к бутылке с этанолом и отравлять свое сознание быстродействующими ядами - и все это ради того, чтобы увеличить меру энтропии, признав ее стирающим грани ластиком.
В каком-то смысле они были правы.
Система не допускает свободы, а ее костная структура начисто лишена динамики. И лишь за гранью этого кеномического мира, в хаосе - начинается динамика и жизнь. В том, чем является ее стихия, возможно лишь спокойное и бесстрастное созерцание, такое же, какое поглотило Абису в этой неспешной прогулке; в месте, где система наконец-то брала свое, выбраковывая все, что не может принять ее строгие сухие рамки. Это было нормальным исходом. Логичным исходом. Единственно правильным концом для плохо спроектированной системы.
Свисающие с веток веревки не вызывали отвращение у того, кто знает, что смерть - это лишь естественный порядок вещей, конец чего-то старого и начало нового, возможно, лучшего элемента единой сплоченной системы.
Она придала себе истинный облик, едва лишенная каблуков обувь ступила на покрытую жухлой травой землю - посох был залогом безопасности; внушительная палка с навершием из черного знака, ключом пространства, открывающим вход в любые сокрытые от глаз двери. Длинный переливчато-черный плащ волочился следом за ногами сенши - лишенная возможности к телепортации, она сокращала расстояние, используя дыры в теневом мире. Это походило на дырку в заборе, ведущую из Токио в Париж и Аддис-Абеба: главное - знать, куда ступать.
По расчетам Бездны, до цели оставалось порядка двухсот метров, двухсот двадцати шагов, если принимать за условия ее среднюю скорость передвижения. Однако.. цель внезапно начала приближаться к ней. Хаотично сокращать расстояние, оставаясь при этом условно статичным объектом.
Это было просто невозможным.

Пространство всегда было неизменной константой, стабильным столпом, внутри которого нет ничего, кроме вечности времени. Внутри него нет ни жизни, ни смерти, ни рождения. Ни горя, ни радости - только безмятежная пустота, как змея, глотающая свой хвост - она начинается и замыкается на самой себе, не требуя дополнения в виде Гармонии и Хаоса. В конце концов, Бездна была единственным автономным Хранителем - она прекрасно обходилась без движения Хаоса и равновесия Гармонии - все, что ее окружало, было непрерывным стазисом, не требующим влияния извне. Такой ее задумала Надвселенная - рациональной, жесткой, отчасти надменной; вечного учителя, родителя и инспектора - даже для той, что во многом превосходила ее в прожитых летах. Она просто не имела права быть другой. Ее обязанности и место в общей системе не позволяли Бездне оставить две других противоборствующих сущности; их влекло друг к другу, но в то же время отторгало собственное начало, противоположное, как два полюса одного магнита. Будучи разделенным, оно попросту не имело смысла, но и слишком близкая связь была губительна для обоих - и Сенши Пространства понимала это как никто другой. Поэтому была она. Третья. Лишняя. Стальная мембрана между минусом и плюсом, между острым и мягким, обжигающим и ледяным. Но даже когда тогда острое становилось твердым, а горячее - теплым, она не переставала ощущать себя чужой.
Она анализировала свое значение: каждую миллисекунду вечности, блуждая по многомерным мирам своего пустого королевства, никем не замеченная и вечно одинокая. Сколько еще мыслящее существо сможет продержаться, лишь демонстрируя свое подчинение правилам? Чувствующее существо?
Она была чувствующей, и это стало самой большой ошибкой для Надвселенной; страж Системы должен повиноваться лишь установленному своду правил, неукоснительно соблюдая их даже перед угрозой собственной гибели.
Бездне довелось нарушить законы системы дважды. Вплоть до того, как она попала сюда. В это место, которое разом перечеркнула весь привычный уклад ее существования Хотелось есть, пить и спать. Теперь женщине было физически больно; она замечала это всякий раз, когда бралась за кухонный нож лезвием вверх - что-то красное проступало на ладони, заставляя Стража Пространства недоуменно таращиться на стекающую жидкость.
Теперь она наконец-то могла умереть.
Хотелось ли ей этого? Пожалуй, теперь ей было все равно.
Мысли на фоне быстрой ходьбы заглушил свист рассекшегося воздуха - что-то стремительное и яркое проскочило рядом с Абису, заставив ее настороженно вскинуть посох. Теперь она могла анализировать: этим чем-то был псевдостатичный объект, искривляющий пространственно-временные промежутки классово родственным ей способом - путем локальных преобразований. Именно к нему она приближалась все это время, приняв это биологическое существо за очередную пространственную брешь.
Сущности, которая хочет получить ответ без промедлений, неведома вежливость, и сенши молча направляет в него свой жезл, задавая один-единственный возможный вопрос.
- Что ты такое?

- Неплохо, - Бездна иронично прищурилась и коротко дернула плечом; мышцы в сжимающих посох руках частично расслабились, и прозрачный шар с причудливым символом покачнулся и опустился, лишь слегка задевая ладонь юнца, - Ответ принимается.
«Судя по внешнему виду, это даже не взрослая особь - убивать его просто потому, что этот детеныш искажает пространственную сетку, было бы не слишком рационально. Как минимум до тех пор, пока не станет ясно, каким именно способом он манипулирует столь сложной материей без риска для своей хрупкой жизни.»
- Каждое создание, обладающее или не обладающее первичными признаками жизненной деятельности любого уровня, содержит в себе набор трех основных компонентов единой системы. Однако три - это еще не "Всё". Существует и четвертый компонент. Впрочем, им наделены далеко не все.
Женщина презрительно фыркнула, всаживая древко посоха в холодную землю и жухлую траву под их ногами. Орбиты металлических пластин, мерно обращающихся вокруг прозрачной сферы-навершия, уменьшили свой бег, красноречиво говоря о том, что сенши не собиралась атаковать незнакомца. Однако строгие темно-синие глаза продолжали следить за ним: женщину явно занимал странный символ на лбу мальчишки, и она продолжала беззастенчиво сверлить его немым холодным взглядом - словно ожидая ответа на безмолвно поставленный вопрос.

Многие из ее студентов пугались прямого, слегка надменного взгляда этой женщины, который, казалось, сканировал все, что попадало в ее поле зрения. Она любила смотреть в упор, не мигая, наблюдая за реакцией и эмоциями, возникающими на лице. Мало кто из них оставался просто неподвижен - и немногим удавалось сохранить хотя бы призрачный налет спокойствия и рассудительности. Отпечаток эмоций этого юноши говорил о недоумении и любопытстве, но в нем не было страха, присущего глазам большинства ее наблюдателей.
- У тебя грязь на лице. Вот здесь, - ладонь Абису сократила расстояние до лба взъерошенного мальчишки, и указательный палец потер странную фигуру, образованную полуокружностью и полуэллипсом. Черный полумесяц под ее ладонью мигнул и исчез, оставив после себя агрессивный символ космической Пустоты, который растворился столь же быстро, сколь и фигура до него. Теперь лоб юноши был абсолютно чистым. Как минимум до момента, когда Бездне не понадобится взглянуть на мир его глазами и узнать обо всем, что слышал или видел носитель печати Пространства.
- Думаю, теперь ты можешь быть свободен. Разумеется, настолько, насколько вообще можно быть свободным в рамках функционирующей системы.
Женщина в черных одеждах спокойно подняла свой посох, и, словно позабыв о том, что юнец вообще существовал, медленно побрела прочь, в темные глубины леса, все еще надеясь отыскать там одинокую брешь тонкого мира, дабы побыстрее угодить в свое временное человеческое пристанище, названное домом.

Небо. Первое, что увидел Рубеус, придя в себя. До размаха и эпичности неба над Аустерлицем, конечно, маловато. Да и нет той глубокой голубизны и широты. Этот кусочек серо-бурого чего-то напоминал освещение в кабине старого лифта. Электрический свет, будто сонм уставших светлячков, моргает тускло за покрытой слоями пыли сеткой плафона. С таким же глупым налетом было и небо, сокрытое за редкими узкими иголками ельника. Красная пелена медленно сходила с глаз. Ощущение странное. Будто шарахнули по голове мешком, полным пыли. Возможно, так чувствует себя тело, когда теряет сознание от недосыпа и перенапряжения. Поморгав, Рубеус сел. Затылок ныл. Как и каждая мышца в теле. Вот совершенно каждая. Первый беглый осмотр говорил, что юноша оказался в ельнике. Возможно, недалеко от того леса. Возможно, в другом полушарии Земли. Снова туманное ощущение, что произошло нечто. Постыдное, плохое, от чего хочется закрыть лицо руками и спрятаться под одеялом. Думать и вспоминать не хотелось. Голова кружилась. Потерев переносицу, юноша издал неопределенный звук, который вполне мог бы быть стоном. Нежданными гостями приходили воспоминания. Рубеус осторожно потрогал свой лоб. Посмотреть на себя он не мог и не нужно было бегать по лесу в поисках лужи, чтобы понять, что полумесяца больше нет. И не будет. Кризис? Конец? Символические глупости. Это ничуть не шокировало его. Возможно, он уже давно был готов к окончательному разрыву и мелкое происшествие в сущности ничего не изменило. Рубеус стащил с себя серьги. Все это время они болтались в ушах, как пустой ненужный аксессуар. Не было времени детально подумать... Да кого он обманывает. На мысли всегда есть время, просто он этого не хотел. Серьги там, на Немезисе, в другой жизни, были тяжелее. Они оттягивали мочки ушей, давили на виски, выпрямляя извилины или закручивая их. Возможно. Во всяком случае, ни до ни после юноша никакой разницы в своей умственной деятельности не заметил. А теперь стекляшки и вовсе потеряли свою зловещую энергию. Юноша раздосадовано запустил черные кристаллики куда-то в чащу. Вот уж столкновение. Теперь он не знает кто он, куда ему идти и где он вообще... Рубеус прикрыл глаза ладонью и растянулся на сухом покрове из хвои.

- В том месте, где вынужден пребывать я, последняя, кто велел остаться после уроков, почему-то начала раздеваться, - бесцветным голосом отметил он, не поднимаясь с земли и не отрывая ладонь от глаз. - Местные видеофантазии, полагаю. Доводилось ознакомиться? Надеюсь, ты раздеваться не станешь, это было бы неловко.
Возможно, лучшим решением сейчас было бы поспать. Претензии? Нападение? Ребята, без меня, я спать. Самые умные мысли приходят во сне, но пробуждаясь мы их забываем. Видите перед собой туповатого человека, с трудом справляющегося с движением по эскалатору? Отправьте его домой, спать. Сами увидите, мир в целом станет проще, если люди будут спать и высыпаться.
- Кстати говоря, я вроде как не тащил с собой никого. Если и затянуло ветром, то не по моему желанию. - Чуть приподнимая руку, он глянул на своего преследователя из-под пальцев. - Так если не нравится место, предложи другое и скажи, наконец, кто ты и чего тебе нужно?
"А лучше - ложись спать, все проблемы можно решить чуть позже, - устало подумал Рубеус, устраиваясь на ложе из травы и хвои поудобнее. - Я встречаю исключительно странных личностей в исключительно странных местах. Хоть бы один просто подошёл на улице, предложил чашечку кофе, да поболтать в нудном месте на нудную тему нудным голосом. Однако, если это и случится, то тут же прилетит банда роботов, пилотируемую школьниками в купальниках, потому что посиделки и болталки явно не в моей судьбе"
Додумав сложную мысль, юноша сел и строго посмотрел на свою сопровождающую.
- И вообще, после того, что между нами было, ты обязана пригласить меня на ужин и дать свой телефон. - Строгим тоном заявил Рубеус.

- Позволю себе сделать замечание. Ты здесь. Не любуешься природой и не гуляешь. У тебя вопрос ко мне и обо мне. То есть, строго говоря, ты всё же интересуешься тем, кого ты назвала... что бы там не было. - Вздохнул он, недовольно кривя губы. - Интерес как раз штука такая, и это именно он.
Рубеус не ставил своей целью оставить за собой последнее слово в этом вопросе или поддеть собеседницу. Он не робел перед силой, спокойно говоря, что думает. Разумеется, сейчас юноша прекрасно понимал, что никогда прежде ещё не был так близко к опасности. Самой чистой, спокойной и оттого наиболее страшной. Ощущение непередаваемой, несравненной мощи и силы беспокоило, вынуждая его быть более спокойным и легкомысленным. Пространство вокруг развлекалось, играя и переливаясь многими гранями. Оно не пугало Рубеуса, напротив. Свернутые вокруг горла антрацитовые кольца королевской анаконды успокаивали смертельным поцелуем, за которым придет покой. Либо вечный, либо обычный.
- Заявляешь исключительные права на пространство и время? - Раздел руками Рубеус. - Простите меня, офицер, арестуете меня за превышение? Да тут все подряд расхаживают по измерениям, как по бульвару. И у них ты этого не спрашивала, верно?
Юноша неловко поежился, потер шею. Вторжения в свои дела он не любил, чего говорить. Со времени обучения прошло достаточно времени, чтобы увериться в своих силах и напоминание о слабости было ощутимой пощечиной по самолюбию. Возможностей решения текущей задачи молодой человек не видел, потому что не видел и не понимал вопроса.
- Будешь препарировать? - Помявшись, спросил он.

Ей плевать.
Флегматичность этой "юбки", а это была именно она, просто убивала всякие начинания на корню. Спокойный, хорошо поставленный голос вещал менторским тоном, вызывая необузданное желание хватать первое, что попадётся под руку и конспектировать. Где-то там же появилось и другое, параллельное желание вздремнуть и нарисовать чертика на полях. После лекции обязательно выдать ей яблоко. И банку пива.
Она рассказывала, не спрашивая и не интересуясь его мнением. Была информация, лектор её сообщал аудитории. Так просто. Хотелось ему этого или нет, а пришлось прислушиваться и вникать. Кажется, прошло уже миллион лет с момента первого обучения преимуществам пространства. Одна жизнь уж точно прошла, сколько ещё в запасе? У кошек их девять, а у пришельцев из другого мира сколько? Как бы не последняя.
Рубеус пробирался хорошо знакомыми тропами, которые видел впервые. Эта часть пространства всегда всегда протекала мимо, потому как задержись он там, пришлось бы столкнуться либо с этой, либо с другой "матроской". О хранителях и стражах юноша знал, но обучился проходить мимо них. По крайней мере, пока удавалось. Сквозь пространство, сквозь время. Не без помощи и подсказок вездесущего Мудреца. Сухие советы старика всегда были целенаправленными, механическими как инструкция к кофеварке: сыпь в эту отверстию, нажимай вон ту штуковину, открой вон ту крышку и жди, значить, коли вон с того лить будет. Что, где за штуковины и как они работают, знать не нужно. Делай или нет, никаких "я попробую". Вот так доведенные до автоматизма действия без осознания самого процесса помогли достичь результата. Не нужно бояться того, кто как-то знает тысячу приёмов боя, нужно бояться того, кто знает абсолютно один приём тысячу раз! Да. Или как-то так
Спокойная тишина пустого места и прикосновение холодной узкой ладони. Рубеус посмотрел на свою руку,которой дотронулся до сенши, принимая её помощь. Холодная.
- И у тебя нет всех ключей? - Задумчиво спросил он. - Дорогие, должно быть, штуки.

Относительно небольшой, но не самый приятный опыт общения с представителями сильных мира сего подсказывал, что нет сделок, которые бы были выгодны слабым. С другой стороны, все чувства упрямо молчали. Не бесновались, крича об опасности. Это подсказывало два следующих варианта: бояться действительно нечего, бояться уже бессмысленно. Ну, а в самом деле, что такого? Изнанка мира, которую не каждому дано лицезреть, ага. А что Вы думаете о котировках на алюминий? Кажется, уже завтра торги покажут, насколько концерны подготовлены к продажам, но ставки делать рано, ведь далеко не все талантливые экономисты предоставили свои отчеты на второе полугодие! Впрочем, о чем тут у нас речь? Ах, да. Пространство.
Рубеус послушно следовал за женщиной, вполне спокойно наблюдая за её действиями. Открытые порталы, ключи и прочие тайны не вызывали удивления и раздражения. Она говорила легко, спокойно, решительно. Настолько легко, насколько вообще может говорить существо с абсолютной силой с человеком, на которого наткнулось случайно. Это ловушка? Разум снова подсказывал: "да". Конечно, но если оторваться на секунду от привычных понятий, разделяющих мир на черное и белое, можно понять, что повелительница пространства навряд ли вообще запомнит присутствие рядом с собой чего-то такого быстротечного и хрупкого, как человек. Скажет, что должна, отвернется на секундочку и забудет. В таком ключе все возможные коварные планы действительно значения никакого не имеют, равно как и долгие дискуссии, хитрые высказывания и прочая мишура, сопровождающая короткий век маленьких существ. Вывод? Вселенная любит тебя, пользуйся, пока она делает это нежно.
- Конечно, почему нет. - Пожал плечами он, задумчиво рассматривая изнанку мира. - Какое-то время можно потратить на это. Много таких, как я, будет?
Спокойствие почему-то давалась очень просто. Как само собой разумеющееся. Скучно, конечно, когда тебя никто не пытается обмануть, но ради разнообразия можно попробовать и такое.