Солнечный свет, пробивающийся сквозь зеленеющие кроны деревьев слепит Макото, и девушка инстинктивно прикрывает глаза ладонью, параллельно щурясь и улыбаясь лучам. Солнце стоит высоко-высоко, венчая чистый небесный купол, и золотистым песком опадает на землю, превращая ее в пятнистое море света. Неподалеку о чем-то звонко переговариваются птички, и их звенящее щебетание музыкой вливается девушке в уши. Ей нравится все, что происходит вокруг, нравится это состояние природы, мирной, искрящейся, словно дышащей самой жизнью, а еще ей очень хочется присоединиться к этой природе и хотя бы просто снять туфельки и позволить ногам утонуть в мягком травяном ковре. Стоит ей только подумать об этом, как она понимает, что ее ступни, спружинив, касаются травы. Она не удивляется, — то ли не хочет, то ли просто не успевает, — а просто зажмуривается от удовольствия и легко переступая, выходит из-под тени деревьев, подставляет лицо приветливому солнцу. Задорные лучи играют у нее на коже, выписывают причудливые узоры, и несколько мгновений девушка просто стоит, наслаждаясь и чувствуя, как ее губы расплываются в радостной улыбке. Легкий ветерок невесомо треплет волосы, заставляя Мако задуматься о том, что она с удовольствием провела бы так вечность.

Но стоит только девушке открыть на мгновение глаза, как нечто другое привлекает ее взор, тут же пленяя в свои сети. Ее взгляду открывается небольшой аккуратный особняк, увитый плющом и купающийся в солнечных лучах столь же жадно, как и она сама всего несколько секунд назад, и не в силах сдержаться девушка делает несколько шагов по направлению к нему. Трава под ногами сменяется гравием, но она этого не замечает, лишь едва-едва чувствует, как солнечные ниточки, протянутые к ней небесным светилом, рвутся и опадают.

Вскоре это ощущение, впрочем, сменяется другим, полностью завладевающим воительницей Юпитера. Желание приблизиться к дому крепнет в сотню раз, отодвигая на задний план все, что окружает девушку, оставляя в ее поле зрения лишь дорожку, лестницу, ведущую на небольшой крылечко и приветливо приоткрытую дверь. С каждым ее шагом мир вокруг словно гаснет и тускнеет, и на его бледном фоне отчетливо вырисовывается по своей сути совершенно неприглядная дверь. Не будь этой сверхъестественной связи, — которую девушка, впрочем, не считает таковой, полагая, что ее стремление войти внутрь совершенно естественно, — она бы вообще вряд ли обратила бы на нее свое внимание.

Под большими, но осторожными шагами Макото дистанция между нею и подножием ступенек сокращается в мгновение ока, и уже очень скоро девушка оказывается подле интересующего ее особняка. На его веранде, под легкими порывами ветра, раскачивается кресло-качалка. На секунду в мыслях девушки проскакивает мысль, что дом не может быть абсолютно пустынен, и она тут же задается вопросом, кто может быть его хозяином. И более того, почему этот хозяин приглашает ее в дом. А в последнем она почему-то совсем не сомневается, она почти уверена, что внутри ее ждут, что что дверь открыта не просто так, но в ожидании нее.

И тени страха не мелькает в ее голове, лишь интерес перемешивается с потребностью оказаться внутри, и поддаваясь им девушка опускает все еще босую ногу на первую ступеньку. Та негромко поскрипывает, заставляя Мако закусить губу — ей почему-то хочется сохранить эти моменты в полной тишине. Поэтому она быстро, словно бы пытаясь обогнать возможный последующий скрип, проскакивает через остальные ступени и берется за дверной косяк. На мгновение медлит, а потом переступает порог:

— Здесь есть кто-нибудь?

Отредактировано Makoto Kino (2015-10-30 21:12:16)

Оглушительная тишина буквально давит Макото на уши, и она чувствует, как по спине внезапно пробегают мурашки. В доме совсем темно, один только лунный свет пробивается сквозь незанавешенные окна и через все еще приоткрытый дверной проем, а вокруг слишком, сверхъестественно пусто и тихо, лишь старый пол немного поскрипывает под ногами, давая Мако понять, что звуки в этом мире все-таки существуют. Ей немного не по себе от этого скрипа, и от того, что она здесь совершенно одна и приходится почти заставлять себя зайти пройти дальше внутрь, чтобы как минимум осмотреться. При ближайшем рассмотрении дом все же не кажется заброшенным. Девушка оглядывается по сторонам, замечая некоторые признаки того, что здесь кто-то да живет: одежду, предметы обихода, отсутствие пыли на мебели... Но почему этого кого-то нет, а дверь распахнута? Может быть, ей не стоило входить?

И все же любопытство, — или, может быть, что-то другое, — берет верх, и она не выходит, но направляется вглубь дома, проходя сквозь длинный коридор и замечая очередную распахнутую дверь. Из нее на пол в коридоре падает треугольник света, и девушке уже чуть более бодро направляется к комнате. Может быть, там все же кто-то есть. Невозможно же, чтобы ее ожидания снова не оправдались.

И действительно, комната не оказывается пустой, как весь остальной дом — в ней находится ребенок, и при взгляде на него Макото невольно расплывается в теплой улыбке. Милейшее создание. «Но почему он совсем один?» Слова мальчика, которые он произносит, обращаясь к Мако, тут же объясняют, почему в доме никого больше нет, и улыбка девушки невольно гаснет. Бедный малыш, ему, наверное, очень грустно и страшно оставаться в одиночестве посреди ночи в темном и тихом доме. Сама Мако не боится ни тишины, ни темноты (и никогда не боялась), но прекрасно представляет, как себя может чувствовать одинокий ребенок. При мысли об этом у нее внутри что-то сжимается, а сердце внезапно пронзает несильная, но тоскливая и тянущая боль.

— Конечно, нет, — отвечает девушка, приближаясь к кровати, на которой лежит мальчишка, и присаживаясь перед ней на корточки, — я уверена, она очень хочет вернуться к тебе. Ее просто задержали какие-то важные дела.

Девушка снова ободряюще улыбается мальчику и оглядывается по сторонам, стремясь осмотреть комнату, в которой оказалась. Ее взгляд тут же натыкается на парочку оставленных на кресле неподалеку книжек, и, обернувшись к ребенку, она интересуется:

— Хочешь я пока почитаю тебе сказку? А потом, глядишь, ты и не заметишь, как твоя мама вернется.

Макото инстинктивно зажмуривается от яркого света, источаемого кристаллом, но очень скоро снова распахивает глаза и с вопросом в них смотрит на мальчишку. Складывается ощущение, что этот кристалл для него - нечто обыденное, он умеет им пользоваться, чем бы он ни являлся, что очень удивляет девушку. Она пристальное следит за тем, что происходит перед ней и, когда свет гаснет, а мальчик обращается к ней, произносит:

- Что это такое у тебя? Позволишь? - ей хочется протянуть руку вперед и хотя бы дотронуться до кристалла в руках у ребенка, но она опасается, что тот решит, что она хочет отобрать важную для него вещицу, и ограничивается лишь вопросом. Если он захочет, он сам поделиться с ней, ведь он уже убедился в том, что она не враг.

На самом деле, Мако кажется странным тот факт, что мальчик не только выражается как-то слишком по-взрослому, но даже знает о демонах. Будто сам сталкивался с ними. Хотя, возможно, он просто слышал о них что-то от кого-то из взрослых, - кто бы это мог быть, - и в его представлении они отличались от тех демонов, что существуют на самом деле. У детей богатое воображение, Макото знает об этом, и оно способно не только создать невероятных существ, но и заставить ребенка поверить в их истинное существование. Впрочем, девушке все равно немного не по себе от этой его фразы. Даже если тот факт, что она была произнесена в ее присутствии, был всего лишь досадным совпадением.

- Да, я мамина подруга, - произносит немного помедлив: она не любит врать, но сейчас считает, что подтвердить предположение мальчика - лучший из вариантов. - Мне нравится сказка о Золушке, о девушке, которая благодаря своему трудолюбию и доброму сердцу, смогла преодолеть все преграды на своем пути и обрести счастье и любовь. А какая нравится тебе?

Краем глаза Мако замечает еще парочку книг, стоящих прямо на столике, рядом с которым она сидит. Она протягивает руку, чтобы взять парочку, и случайно задевает локтем фотографию, тут же падающую стеклом вниз. Девушка охает и спешит поднять фоторамку и поставить ее на место, но, когда ее взгляд падает на фотографию за стеклом, она невольно замирает. А потом подносит рамку ближе к глазам и всматривается в черты лица женщины на фото. В мысли закрадывается странное подозрение, но пока это лишь только подозрение и внезапно слишком быстро бьющееся сердце в грудной клетке.

- Это твоя мама, да? - сейчас Макото забывает, что несколькими минутами ранее назвалась подругой мамы мальчика, и указывает пальцем на лицо женщины-шатенки. Она не знает, что даст ей ответ на этот ее вопрос, но в это самый момент просто не может не задать его.

- Красивый, - просто соглашается Макото, улыбаясь мальчику и все же протягивает руку, чтобы потрогать обретший имя кристалл. Защищающий от молний, говорите? Очередное совпадение? Интересно, если он реагирует на молнии, как он отреагирует на воительницу, их создающую? Или тогда, в первые мгновения своего пребывания в комнате мальчика, она уже прошла нужную проверку, и теперь ей нечего опасаться?

Она снова обращает свой взгляд на фотографию. Если предположить всего на секундочку, - абсурд, конечно, не правда ли? - но просто предположить, что на фото - она, а мальчик - не просто мальчик, но ее сын, почему ей захотелось уберечь его именно от молний? Не от огня, воды или чего-то еще, а именно от той силы, что принадлежит ей самой. Этот факт никак не укладывается в голове у Мако, и она вспоминает о проблемах, что были связаны с ее способностями. Если ли в этом какой-то смысл, или она просто себе накручивает? Вопросов слишком много, а задавать их кроме этого мальчика больше некому. Вот только едва ли он сможет ответить на них всех.

- Ты абсолютно прав. Настоящие монстры куда страшнее тех, о которых рассказывают детям, и куда реальнее. Но я уверена, что тебе не стоит их бояться. Твоя мама обязательно защитит тебя от любого из них. Впрочем, я смотрю ты и сам не прочь постоять за себя, не так ли?

Девушка следит, как выражение лица мальчика меняется, когда он смотрит на людей, изображенных на фото, и она участливо кладет свою ладонь на его запястье. Что бы там ни было, всегда грустно, когда семьи распадаются, а дети оказываются отделены от кого-то из родителей.

- Но он ведь приходит тебя навещать, правда? Что у мамы за работа такая? - спрашивает, а потом ей в голову вдруг приходит идея: - Как твою маму зовут, кстати?

Отредактировано Makoto Kino (2015-11-08 01:55:22)

Макото тянется, чтобы успокоить и обнять малыша, сказать ему что-нибудь успокаивающее, — например, что она понимает, какого это жить без отца, — но толком не успевает ничего сделать. Ее слух улавливает звук разбившегося стекла, а следом за ним еще один непонятный глухой звук, объяснить происхождение которого девушка не в состоянии. Но то, что он ей не нравится, она сказать может с полной уверенностью.

Поэтому она резко вскакивает, оборачиваясь к выходу из комнаты, будто бы надеясь увидеть что-то, но почти сразу же ее боковое зрение улавливает зеленые свечение, и она возвращает свой взор на камушек в руках мальчишки. И в очередной раз не успевает ничего сделать. Только чувствует как сердце предательски испуганно ухает вниз и провожает взглядом спину мальчишки, быстро покидающего комнату. Она думает едва ли долю секунды перед тем, как бросится следом за ним, опасаясь, как бы в другой комнате он не встретился с чем-нибудь, чему не будет способен противостоять самостоятельно. Ведь судя по звукам где-то в квартире, ничего хорошего ждать не приходится, а он еще совсем ребенок. При мысли об этом Макото ощущает некое подобие материнского инстинкта ли или просто опасение за меленькую жизнь и громко, почти с надломом в голосе, кричит вслед, быстро нагоняя мальчишку:

— Стой, подожди!

На всех парах Макото влетает в комнату и тут же замирает, узрев картину перед собой. Несмотря на то, что ей в голову уже закрадывались подозрительные мысли, она еще не совсем готова увидеть то, что видит, и потому, повинуясь первому инстинкту, она отшатывается и отступает за порог. Впрочем, ее замешательство длиться буквально долю секунды, и уже в следующее мгновение она направляется вперед, ближе к гуще событий. Ей все еще странно и немного не по себе видеть рядом истекающую кровью саму себя, пусть повзрослевшую, пусть изменившеюся, но все же саму себя. Одновременно и родную, и совершенно чужую.

— Четверо на одну, не слишком ли много? — в ее голосе звучит сталь, а ладони непроизвольно сжимаются в кулаки. «Надо как-то выставить мальчика отсюда, чтобы он не пострадал», — мелькает у нее в мозгу мысль перед тем, как она успевает что-то сделать, и девушка тут же подскакивает к нему, присаживаясь на корточки, чтобы доверительно заглянуть ему в глаза. — Послушай, ты очень смелый молодой человек, но тебе лучше покинуть это место. Твоя мама, наверняка, хотела бы, чтобы ты оказался в безопасности. А я ей помогу.

Она хочет схватить его за его небольшую ладонь и потащить вон из комнаты, но вместо этого на нее внезапно накатывает странное ощущение: будто кто-то дал ей по голове чем-то тяжелым. В голове, однако, быстро проясняется, зато тело почти в мгновение ока по ощущениям становиться похожим на мягкую игрушку. Девушка отодвигается от мальчика и с трудом встает в полный рост, надеясь движением преодолеть эту странную тяжесть, но, увы, этого не происходит. Она по-прежнему чувствует себя чем-то вроде изделия из ваты.

Сказать, что это ощущение пугает ее сверх меры, значит, не сказать ничего. И когда Мако осознает, что служит ему причиной, ей становится в разы страшнее. В голове словно раскалывается нечто, содержащее горячие сгустки страха, и они стремительно распространяются по всему телу, рождая тысячи вопящих в мозгу мыслей. «Нет! Нет! НЕТ!» — это слово пульсирует сильнее всех, а Макото, собирая все свои волю и силы в кулак, пытается совладать с предательски неподдающимся телом. Ей нужно что-то сделать, как-то справиться, не позволить этим существам избавиться от них обеих: ее и другой повзрослевшей Юпитер, повязанных крепкой цепью. Но как это сделать? У Мако лишь один ответ: силой и упорством.

— Оставьте ее в покое, — девушка не знает точно, удается ли ей все же разлепить губы и выпустить этот крик наружу, или он так и остается в ее голове, среди остальных таких же. Ее это сейчас волнует меньше всего. Гораздо важнее другое: из последних сил и стараясь успеть, пока теряющие телесность руки окончательно не отказали и не исчезли (кто знает, вполне возможно, и такое) она шарится по своей одежде в поисках жезла превращения.

Отчаяние охватывает Макото, когда она осознает, что не в состоянии взять в руки жезл. По сути свое единственное оружие в борьбе с этими монстрами! Как неприятно осознание собственной беспомощности и слабости, и от этого осознания девушка чувствует отчаянное желание закричать что есть сил. Выпустить все скопившиеся внутри эмоции, перемешанные с душащим тяжелым страхом. Кажется, он разрывает ее на части точно также, как лианы цветочных созданий разрывают тело ее более старшей копии. «Надо как-то вырваться, спасти и ее, и себя» — эти мысли не покидают сознание Юпитер ни на секунду, и она всеми правдами и неправдами старается нащупать хоть какой-то выход. Рядом вскрикивает мальчишка, без сознания опадая на пол, а девушка чувствует, как глаза наполняются слезами, а из груди болезненно рвется отчаянный крик:

— НЕЕЕТ! 

По сравнению с творящимся в голове Макото (да и вокруг тоже) безумием, голос внезапно появившейся рядом незнакомки, кажется чем-то отдаленным и чужим. Воительница оборачивается на нее, даже не размышляя о том, сколько страха и боли можно прочитать на ее лице. Это и так слишком очевидно. В отличие от нее, Теллу, — а Мако узнает ее, даже сильно изменившуюся, за считанные мгновения, — выглядит абсолютно спокойной, а издевка, что звучит в ее голосе, поднимает новый приступ гнева в душе Юпитер.

— Мы сражались за свою принцессу, за мир, за добро и справедливость! — слова льются из ее уст почти ядом, а Мако кажется, что ее глаза едва ли не горят от отчаянной злости. — Мы сражались за лучшее будущее. А вы, все вы, создания тьмы все портите. Вы должны быть уничтожены!

Сейчас девушке уже плевать на жезл, раз он ей сейчас совсем не доступен. Если надо, она будет драться в рукопашную. Хотя бы попробует... Собирая весь свой гнев в один пульсирующий внутри сгусток, девушка сжимает кулак и делает выпад в сторону ведьмы.

Невероятно, но прежняя скованность отпускает тело Юпитер, порождая в ее голове краткий всплеск ликования, когда девушке снова удается полноценно ощутить свои конечности. Этот всплеск меркнет в то же мгновение, когда Мако касается ведьмы и своим ударом превращает ту в зеленый вихрь. Что? Гнев внутри девушки моментально сменяется озадаченностью, и она в нерешительности опускает кулак и замирает, зачарованно следя за зеленью листьев. Что за чертовщина происходит?

Макото не успевает даже толком подумать, когда, кажется, весь воздух вокруг нее вдруг становится наполнен одними листьями, вертящимися в каком-то безумном вальсе все быстрее и быстрее. Девушка отступает назад, намереваясь избежать их приближения, но бежать некуда. Ее охватывает в зеленый кокон, и вот она уже чувствует, как ветер неистовыми порывами обрушивается на нее, перед глазами стоит одноцветная пелена, а словно бы в голове звучит голос.

— Я воин! И я всегда буду продолжать бороться! Во что бы то ни стало! — кричит Мако, пытаясь перекричать ветер, звенящий в ушах, а потом ее голос внезапно ломается. Она вспоминает о мальчике, и на несколько мгновений отчаяние сжимает ее в своих крепких объятиях. — Что тебе надо? Оставь меня...

Странный голос окружает Макото со всех сторон и, кажется, вот-вот разорвет ей барабанные перепонки — девушке очень хочется зажать уши ладонями, раз иной возможности его избежать у нее нет. Впрочем, самое страшное, как ни странно, ни это, и, прислушиваясь к словами, Мако кое-что понимает. Во всем, что он говорит, есть свое зерно разумности. Это сейчас у нее нет семьи, да и самые близкие друзья тоже связаны с миром сейлор-воинов, но так ведь будет не всегда. Когда-нибудь она действительно захочет жить спокойной размеренной жизнью обычного человека, с работой, семьей и детьми. Но позволит ли этот мир отказаться от него, отпустит ли ее в свободное плавание ее собственное «альтер-эго»?

— Как будто у меня есть выбор, кроме как лавировать между двумя жизнями, — кричит она все с той же отчаянной злобой, а потом задумывается: хочет ли она иметь выбор? И будет ли она готова сойти с дистанции, если оный ей предоставится? Макото не знает ответа на первый вопрос, зато она знает и чувствует, что едва ли позволит самой себе отказаться от борьбы за добро и справедливость. Разве каждый в этом мире не жертвует чем-то, во имя чего-то большего? Она была избрана, разве она может просто отмахнуться от своего предназначения?

Больше девушка не кричит и не злится, ее голос звучит негромко, — она совершенно уверена, что ее услышат и так, — и твердо:

— И Макото Кино, и Сейлор Юпитер — это все я, и я выбираю борьбу. Если надо, я буду бороться не только за этот мир, но и за своих близких и любимых.